«Последствий непрозрачности мы нахлебались вдоволь»
Первый заместитель председателя Банка России Алексей Симановский в интервью «Известиям» поведал, как регулятор борется с обналичкой и с банками, каковые «пылесосят» рынок вкладов.
— Большое количество сообщений на данный момент идет о так называемых «прачечных» банках, специализирующихся на обналичке. Со временем, но не сходу многие из них теряют лицензию. Что делает Национальный банк, дабы банки, обслуживающие теневой оборот, поскорее уходили с рынка?
— В рамках существующего правового поля Банк России делает для этого все возможное. Не сами же «банкформирования» покидают рынок. С обнаружением таких банков громадных неприятностей нет.
А вот с выдворением их за пределы банковского поля неприятности имеется. В действительности, с денежным положением у теневиков по большей части все в порядке. А что до характера одолжений, так они действительно банковские.
Та же обналичка — по форме это банковская операция, такая же чистая и непорочная, как в случае если за наличные в баню под Новый год сходить либо детям молока в деревне приобрести. То же и с другими операциями, с платежами за фиктивный импорт, к примеру. На мой взор, в данной сфере имеется разрыв между формально обычным и обычным по существу, «по судьбе».
Но в случае если деятельность банка по преимуществу сводится к обналичке, иным операциям и транзиту, характерным для обслуживания теневого оборота, или в случае если такие операции являются источником значительной части доходов банка либо лиц, каковые руководят банком, то закон обязан предоставлять контрольно-надзорным органам право на использование действенных мер реагирования. Более того, закон, по всей видимости, обязан потребовать применения таких мер.
— Отзыва лицензии?
— А также при определенных событиях и отзыва. При вторых событиях введения запретов или ограничений на проведение соответствующих операций. К примеру, в случае если удельный вес операций, характерных для обслуживания отхожих промыслов либо доходов от них, образовывает (цифры, очевидно, экспертные) больше 50% всех операций либо доходов, банку должно «светить» отзыв лицензии, поскольку это что угодно, лишь не банк.
В случае если удельный вес образовывает, к примеру, от 20% до 50%, продемонстрировано введение ограничений, запретов. И в любом случае не должны быть забыты руководители и собственники таких банков. К ним должны использоваться как минимум важные административные меры.
Такие меры должны использоваться к руководящим лицам и в случаях, в то время, когда удельный вес «левых» операций ниже некоего порога, но велик их безотносительный количество. Принципиальное ответ о реализации аналогичного подхода возможно принято лишь на уровне закона. Конечно, появляются технические вопросы. Как оценить количество «левых» операций, доходов, как вычислять их удельный вес?
Вопросы непростые, но не из разряда нерешаемых.
— Национальный банк озвучивает собственную обеспокоенность темпами роста потребкредитования. А имеется ли по большому счету потребность в охлаждении этого рынка, поскольку по окончании явного бума в кризис никакого апокалипсиса не произошло?
— Ну, «охлаждать» и «подогревать» — это не отечественная миссия. Надзор обязан защищать устойчивость финансовой системы, законные интересы вкладчиков и кредиторов. И в этих целях обязан приводить оценку рисков в соответствие с их настоящим уровнем, другими словами снова же приводить форму в соответствие с содержанием.
Годовые скорость увеличения потребительского кредитования на данный момент превышают 40%, притом что кредитование в целом (без межбанковского) растет приблизительно на 20% (21,3% на 1 декабря 2012 года). Что касается роста необеспеченных кредитов (без ипотеки и автокредитов), то он вовсе находится в районе 60%. Другими словами в три раза выше «средней скорости» перемещения по автостраде.
По отечественному и по интернациональному опыту это, в большинстве случаев, ведет к тому, что оценки рисков и возможности совокупностей управления отстают от настоящего уровня этих рисков. На мой взор, процесс, который связан с накоплением рисков и их отрывом от оценок в сегменте необеспеченного потребительского кредитования, развивался, а по отдельным банкам получал значительный темперамент.
В условиях, в то время, когда на необеспеченное потребительское кредитование приходится значимая часть банковских активов (на 01.11.12 — 9,0%) и значительным есть соотношение с ВВП (7,3%), обстановка потребовала системных, другими словами регулятивных ответов. Для пущей красивости возможно было бы назвать принятые Банком России ответа макропруденциальными.
На середину 2008 года данный сегмент составлял только 4,4% к ВВП. на данный момент в 1,7 раза больше. Так что дополнительное внимание к нему и разумные ограничения в полной мере продемонстрированы.
— Как Банк России регулирует данный процесс?
— Это именно самое простое. Наблюдаем, слушаем, нюхаем, щупаем. В случае если видим дымок либо ощущаем запах жареного, действуем. В частности: и в частном, и в системном случае выбираем равнодействующую между «недо» и «пере», «большое количество» и «мало», обсуждаем подход с банком либо со всем сообществом и принимаем надзорное ответ или производим нормативный акт. Банки думают о том, как бы обойти дополнительные ограничения.
Кто ищет, тот в большинстве случаев находит.
— В случае если нужно, дабы банки показали внимание, может, стоит ограничиться устными интервенциями?
— Кроме того письменные призывы к отрасли (обратить внимание, задуматься, посмотреть назад) без личных мер трудятся, мягко говоря, не весьма. Убеждение действует, но лишь при личной работе один на один с банком, а также в этом формате далеко не всегда.
— Банки проявляют неуважение к ЦБ?
— Конечно, с позиций регулируемых регулятор неизменно не знает судьбе, не видит реалий. Логика предпринимателей, банкиров, по большей части «мы лучше знаем, куда нам нужно». Это в кризис все негромкие и вежливые.
А на подъеме все сами с усами.
— Другими словами закручивать гайки все же станете?
— Закручивать гайки не будем. Разве что чуть-чуть подкрутим гаечки. Тише едешь, понимаете ли…
Но как раз едешь, а не стоишь. Притом что скоро едешь — негромко понесут.
— Каково отношение Центрального банка к идее разделения взносов в Фонд страхования вкладов, которая предлагается большими государственными банками?
— Разделение взносов в Фонд страхования — мысль полностью рациональная. Теоретически наиболее правильным есть следующий подход: чем выше риски для совокупности страхования, тем выше плата. На роль критерия уровня рисков для ССВ оптимальнееподходит степень устойчивости банка. Но приспособить надзорную оценку устойчивости для целей ССВ запрещено — эта оценка носит тайный темперамент. У других претендентов на роль критерия собственные слабости.
К примеру, рейтинги, не вступая в дискуссию об их качестве, необходимы отнюдь не всем банкам.
Исходя из этого на сегодняшней сутки базисным есть уровень ставки привлечения вкладов. Критерий, очевидно, также не совершенный, но в полной мере рабочий, а погоня за идеалом возможно нескончаемой.
на данный момент обсуждаются три уровня ставки взносов в Фонд страхования вкладов — базисная ставка (то, что имеется на данный момент) и две ступени увеличения: на 40% и на 200%. Имеется и более консервативные предложения. Но первые шаги в любом направлении следует сделать с опаской. Нужно избежать «перебора».
А окажется «недобор» — возможно и добрать.
— А 200% — это разве не запретительный уровень, не перебор?
— По имеющейся неофициальной информации, кое-какие банки такие взносы в полной мере согласны платить. По большому счету плюс 200% — это достаточно ощутимо, но не плохо. В полном размере это при нынешнем уровне базисной ставки в 0,1% в квартал образовывает 0,3% в квартал и 1,2% в год.
Другими словами взнос «съедает» 1,2% привлеченных вкладов. А 98,8% смогут «трудиться», приносить доход… И в зависимости от уровня маржи 1,2% теоретически в полной мере «отбиваемы».
— Обсуждалась и мысль введения франшизы, которая обязана дисциплинировать заемщиков, вынудить их оценивать риски. Настаивал ли Национальный банк на введение данной меры?
— Нет, не настаивал — а также по итогам совершённых консультаций усомнился в ее целесообразности. Интернациональный опыт поведения вкладчиков в условиях франшизы — по итогам изучения АСВ — говорит о том, что франшиза, вправду, трудится, но совсем не так, как вспоминало. При риске утраты части вклада, предполагаемой франшизой, вкладчик сильно расстраивается и ведет себя так, как если бы он рисковал утратить целый вклад.
Другими словами вкладчик переживает, нервничает, торопится в банк, пробует снять деньги, формирует очереди, ажиотаж, панику а также в экстремальных обстановках бьет стекла. Это я все про интернациональный опыт. В следствии во всех государствах она заявлена для совокупностей страхования вкладов «персоной non grato».
— Медведев в Омске сказал, что ЦБ может взять право ограничивать депозитные ставки сверху. Решение принято?
— До тех пор пока нет. Идет обычный законотворческий процесс. По сути же обращение о обстановках, в то время, когда, согласно точки зрения регулятора, банк есть чрезмерно агрессивным в депозитной политике.
Во внимание наряду с этим должны приниматься не только иные формы и ставка материальной пользы, но, к примеру, и темперамент рекламной кампании банка. Ну и, само собой разумеется, состояние его активов. В случае если у банка высокая ставка, но наряду с этим прозрачные и реально трудящиеся активы, оснований для введения ограничений нет.
Но в случае если банк, что именуется, «пылесосит» рынок и наряду с этим неизвестно, куда вкладывает привлеченные деньги либо имеет кредитный портфель вызывающего большие сомнения качества, тогда появляется целесообразность в применении принудительных мер надзорного реагирования.
— Какие конкретно неприятности в области надзора, на ваш взор, смогут оказать влияние на безопасность финансовой системы при внешних и внутренних шоков в экономике?
— Ну, так, дабы «оказать влияние на безопасность», не знаю. А вот повышать уровень качества надзора возможно и необходимо. К примеру, хотелось бы дополнить ее таким компонентом, как степень прозрачности банка.
На сегодня все, что имеется в совокупности оценки устойчивости, выстроено на прозрачной части деятельности банков. Это соответствует всемирный практике. Но на протяжении фактов и анализа цифр время от времени узнается, что часть банковского бизнеса, иногда значительная, непрозрачна, непонятна и, по всей видимости, скрывает правду, сказать о которой банк не желает. Правду о состоянии активов, капитала, ликвидности. А без данной правды любой оценке грош цена.
За границей это преодолевается суровым преследованием и мотивированным суждением по закону тех, кто говорит неправду.
— А без введения мотивированного суждения имеющиеся неприятности не решаются?
— Возможно пробовать преодолеть проблему через формализацию суждения, другими словами, к примеру, установив норму, в соответствии с которой цена всего, что непрозрачно, оценивается с 50-процентным, 70-процентным, 100-процентным дисконтом. Но линия, что живет в подробностях, тут же задаст коварный вопрос: а как выяснить непрозрачность? Возможно пробовать формализовать и определение непрозрачности.
Но в конечном итоге без суждения не обойтись, потому, что рациональное определение качественных черт возможно лишь качественным, содержательным.
Прозрачность — это центральная тема оценки обстановки в банке. Зная настоящее состояние больного, возможно и диагноз ставить, и меры лечения определять. В случае если банк совсем не живой, нужно скорее хоронить.
А в то время, когда бизнес банка по документам нельзя понять, ожидай беды. Последствий непрозрачности мы нахлебались всласть, в особенности во время кризиса.
— Вы имеете в виду обстановку с некоторыми игроками, например, Межпромбанком сенатора Сергея Пугачева, каковые погорели на связанных кредитах?
— Допустим, погорели не они, а кредиторы. Непрозрачность скрывала настоящую картину, а формальными способами туман сложно разогнать. Коль заговорили о связанности, напомню одну обстановку. Мы постарались оценить, как велика связанность бизнеса банков с бизнесом их собственников. Насчитали порядка 80 кредитных организаций, очень сильно завязанных на бизнесе собственников.
Учитывая метод оценки, что мы использовали, возможно высказать предположение, что «сосчитаны» были те банки, обладатели которых не очень-то и прячут подобную зависимость. В действительности, согласно точки зрения банковского сообщества, таких банков в разы больше.
— А как вы боретесь с непрозрачностью на данный момент?
— Как уже было сообщено — формализуем суждения. Повысили коэффициенты риска по непрозрачным операциям, а также по операциям с офшорами. На очереди — увеличение требований к созданию резервов по непрозрачным кредитам.
Это дает определенный эффект.
— Что на данный момент с законом, предоставляющим ЦБ право на мотивированное суждение?
— Он проходит согласование в правительстве, подготавливается ко второму чтению.
