Заживо поглощенные
$39 млрд заплатит компания BHP Billiton акционерам канадского производителя удобрений Potash, если они согласятся расстаться со собственными акциями.
BHP Billiton сделала собственный предложение через голову правления Potash, а потому ее попытка купить канадскую компанию считается враждебным поглощением. Недружественные поглощения — неповторимый формат сделки, в то время, когда клиент не задаёт вопросы у продавца, желает ли тот реализовать собственный товар, а потому история таких поглощений — это история безжалостных корпоративных войн.
Акции и протесты
В бизнесе иногда происходит укрупнение хозяйствующих субъектов. Компании объединяются либо поглощают друг друга, и это считается в полной мере простой практикой. Но не все слияния происходят добровольно.
Обычное слияние либо, скажем, дружественное поглощение отличается от враждебного поглощения приблизительно так же, как брак , хоть и по расчету, отличается от изнасилования, по окончании которого жертве кинули монетку.
Людям начала XIX века, вежливым на постулатах хорошей экономии и успевшим подзабыть о перераспределении собственности в феодальные времена, показалась бы дикой сама мысль о том, что что-то возможно приобретено без согласия обладателя. Но в конце того же столетия, в то время, когда в развитых государствах взяла распространение совокупность акционерных обществ открытого типа, эта мысль уже не казалась таковой немыслимой.
В случае если раньше хозяин компании в большинстве случаев сам руководил своим бизнесом, то сейчас компанией руководили председатель совета директоров, президент и совет директоров, выбираемые акционерами. Другими словами обладали собственностью одни люди, а распоряжались другие. Считалось, что правление действует только во благо акционеров, но на практике директора имели возможность иметь личные интересы и функционировать наперекор воле держателей акций.
К примеру, акционеры часто побеждали от слияния с другой компанией, потому, что это повышало цена принадлежащих им акций. А вот менеджмент имел возможность бы от этого очень сильно проиграть, по причине того, что новый хозяин имел возможность поменять все управление, назначив собственных людей. Опасаясь за собственные прибыльные должности, менеджеры часто отказывали перспективным клиентам, что не всегда нравилось акционерам.
Еще меньше это нравилось самим клиентам. Исходя из этого во второй половине XIX столетия показались предприниматели, готовые завладеть чужим бизнесом наперекор воле менеджмента поглощаемой компании.
Враждебные поглощения стали в полной мере простым делом еще во времена первых американских мультимиллионеров — Рокфеллера и Моргана, но популярность они снискали значительно позднее. Настоящее раздолье для корпоративных захватчиков настало во второй половине ХХ века, в то время, когда из-за инфляции брать стало дешевле, чем строить, а из-за действий биржевых спекулянтов акции многих компаний были недооцененными. Тогда-то и началась эра враждебных поглощений, длящаяся до сих пор.
В середине ХХ века главным оружием захвата чужих активов была так называемая борьба доверенностей (proxy fight). Захватчик получал относительно маленький пакет акций компании-жертвы, а позже старался убедить вторых акционеров голосовать за смещение действующего правления и приобретал на это доверенность. Так действовал, к примеру, Роберт Ральф Янг — финансист и железнодорожный магнат, которого многие вычисляли настоящим гением бизнеса.
В 1940-х годах Янг возглавлял корпорацию Alleghany, обладавшую земельными участками и железными дорогами. В первой половине пятидесятых годов железные дороги США переживали сложный период. Росла борьба со автотранспорта и стороны авиации, так что прибыль железных дорог неуклонно понижалась.
Но Янга это мало тревожило. Он был уверен, что железными дорогами не хорошо руководят и что при должном подходе они вернут себе прежнюю рентабельность. Янг организовал собственное конструкторское бюро и скоро представил миру новый тип грузовых вагонов, каковые были легче классических и имели возможность перевозить больше грузов. Он же первым в мире оснастил собственную ЖД сеть компьютерным центром управления.
Соотечественникам он давал слово создать новую совокупность пассажироперевозок, при которой любой американец сможет добраться в любую точку США без пересадок.
В первой половине 50-ых годов XX века харизматичный и уверенный в собственных силах Роберт Янг вступил в бой за контроль над правлением северо-восточной ЖД сети New York Central System (NYC). Битва была нелегкой, поскольку менеджмент NYC не планировал сдаваться, не обращая внимания на плачевное положение компании. И все же Янг сумел заразить акционеров собственными революционными идеями. Он, например, давал слово соединить железные дороги NYC с ЖД сетью американского Запада.
Он добился свержения ветхого правления и сам возглавил компанию. Но на этом его удачи закончились. По окончании битвы денежное положение NYC выяснилось хуже, чем до нее.
Западные ЖД компании отвергли замысел слияния, а на новую борьбу у Янга уже не было средств. Вынудить убыточную компанию приносить прибыль также не удалось, не обращая внимания на все управленческое мастерство ее нового президента. Наконец, во второй половине 50-ых годов двадцатого века NYC прекратила выплачивать барыши.
Среди акционеров, утративших собственные деньги, были и приятели Янга, каковые инвестировали в компанию, уверовав в его звезду. Роберт Янг не вынес позора и в том же году наложил на себя руки.
Но не все битвы за голоса акционеров заканчивались столь же трагично. Во второй половине 60-ых годов XX века 29-летний предприниматель Сол Стейнберг захватил контроль над филадельфийской страховой компанией Reliance. Стейнбергу принадлежала неизвестная компания Leasco, а Reliance трудилась на страховом рынке с 1817 года и стоила на порядок больше, чем контора Стейнберга. И все же Стейнберг убедил акционеров, что под его управлением ветхая и неповоротливая страховая компания получит второе дыхание. Так оно и вышло.
Reliance ожидала пора расцвета, а сам Стейнберг позже неоднократно принимал участие во враждебных поглощениях.
Корпоративный захватчик имел возможность одержать победу в борьбе за директорские кресла, а позже преуспеть, как Стейнберг, либо провалиться, как Янг. Но существовал большой риск того, что захватить управление компанией не удастся, и тогда захватчик утратит и время, и деньги, израсходованные на скупку акций. Тот же Стейнберг, окрыленный успехом, во второй половине 60-ых годов двадцатого века постарался захватить один из наибольших американских банков того времени — Chemical Bank, но потерпел поражение.
Практика показывала, что борьба доверенностей была не самым надежным методом захватить компанию. В 1950-1960-х годах в Соединенных Штатах было предпринято 56 попыток враждебного поглощения с применением этого способа, но 44 из них окончились провалом.
Деловому сообществу был известен и второй метод захвата, но до поры важные предприниматели им не пользовались.
разбойники и Рыцари
Тендерное предложение (tender offer) продолжительно считалось не самым джентльменским методом ведения дел. Сущность данной операции заключалась в том, что компания-агрессор объявляла о собственной готовности выкупить большой пакет акций компании-жертвы по фиксированной цене за каждую акцию. Срок предложения истекал за несколько недель, а предложенная цена была выше той, которую давали за эти акции на бирже.
Держатели акций, опасаясь, что другие акционеры успеют реализовать собственные акции по удачной цене, кидались реализовывать собственные акции, не слушая доводов директоров. Со своей стороны, менеджеры пробовали уговорить акционеров не сдаваться, давали слово высокие барыши и подыскивали дружественную компанию, которая перебьет предложение агрессора. Компания-спаситель на корпоративном жаргоне именовалась белый рыцарь.
В случае если такой был, акционеры сбывали собственные акции по цене, превышавшей предложение агрессора, а сама компания переходила во владение собственного спасителя. Наряду с этим менеджмент исходил из того, что рыцарь оставит у руля прошлое управление.
В 1950-1960-х годах американский бизнес наблюдал на тендерные предложения как на практику, не хорошую солидных предпринимателей, по причине того, что законом подобные операции никак не регулировались. К концу 1960-х годов общественность была обеспокоена тем, что такие операции производились все чаще, и во второй половине 60-ых годов XX века был принят акт Уильямса — закон, упорядочивавший порядок тендерных предложений.
Закон не через чур осложнил жизнь корпоративных захватчиков, но наряду с этим практически легализовал тендерные предложения. Сейчас в дело имели возможность включиться большие игроки, что и случилось через пара лет.
В середине 1970-х годов экономика США волновалась глубокую рецессию. Инфляция росла приличными темпами, а инфляционные ожидания, очевидно, еще стремительнее. На бирже задавали тон медведи, и курс акций многих компаний выяснялась очевидно заниженной. Экономический рост замедлился, по причине того, что строить новые предприятия либо расширять производство стало невыгодно.
Но стало возмможно приобрести подешевевшие активы. Первой большой компанией, поднявшейся на путь враждебных поглощений, стала канадская корпорация Inco (International Nickel Company of Canada). В 1950-х годах Inco была наибольшим монополистом на рынке никеля и осуществляла контроль 85% всемирный добычи этого металла, кроме добычу на территории социалистического лагеря.
Продолжительное монопольное процветание привело управление компании к самоуспокоенности, и с 1960-х годов ее часть на рынке никеля стала неуклонно понижаться. В первой половине 70-ых годов XX века Inco была все еще наибольшим добытчиком никеля в мире, но ее часть упала до 40%. Финдиректор компании Чарльз Бэирд сделал вывод, что так дальше длиться неимеетвозможности.
Он внес предложение диверсифицировать бизнес Inco и взял зеленый свет от управления.
Тем временем в Филадельфии компания ESB (Electric Storage Battery) испытывала временные трудности из-за снижения цены акций. В начале 1974 года одна акция ESB стоила $30, а в июле — $19. Виной тому была неспециализированная нервозная ситуация на рынке, поскольку прибыли самой компании росли. Она создавала аккумуляторная батареи для батарейки и автомобилей для электробытовых устройств, рынок которых всегда расширялся.
К тому же в середине 1970-х западный мир столкнулся с нефтяным эмбарго арабских государств, и многие предрекали эру электромобилей, для которых пригодились бы батареи. А ESB была наибольшим производителем аккумуляторная батарей в мире и не опасалась соперников.
Генеральный директор компании Фредерик Порт предвидел, что электрические батареи ожидает громадное будущее, и потому не через чур волновался о биржевых котировках.
В Inco сделали вывод, что ESB будет хорошим приобретением, поскольку при производстве аккумуляторная батарей употреблялся никель. 17 июля Бэирд с командой юристов прилетел в Филадельфию и выдвинул Порту собственные условия: или менеджеры ESB соглашаются на поглощение собственной компании, или Inco делает тендерное предложение ее акционерам и скупает ценные бумаги компании по $28 за штуку. Порт отверг ультиматум и устремился на поиски белого рыцаря. В данной роли дал согласие выступить летный гигант United Aircraft.
Рыцарь внес предложение выкупить акции ESB по $34, но Бэирд увеличил стоимость до $36. Ставки увеличивались, пока Inco не внесла предложение $41 за акцию. Враждебное поглощение ESB произошло. Сделка обошлась канадцам в $226 млн, но они нисколько не тревожились, поскольку их финансировал один из наибольших инвестиционных банков Уолл-стрит — Morgan Stanley. Банк кроме этого предоставил Inco высококлассных юристов, съевших собаку на поглощениях и слияниях.
Таковым был, к примеру, Джозеф Флом, что в свое время помог Chemical Bank отбиться от атаки Стейнберга.
В том же 1974 году, практически сразу после истории с ESB, к Morgan Stanley обратился голландский производитель телевизоров N. V. Philips. Компания желала утвердиться в Америке, на что уже прорывались японцы. Для этого голландцам необходимо было поглотить местного производителя телевизоров Magnavox, испытывавшего важные затруднения.
Джозеф Флом опять блестяще справился с задачей, и по окончании непродолжительной борьбы с очередным белым рыцарем Philips взял собственный приз, уплатив только $9 за акцию и израсходовав всего порядка $160 млн.
Защита Джонстауна
Революция менеджеров, давшая власть в руки опытных управленцев, отделила хозяина от его собственности и сделала вероятной саму практику враждебных поглощений. Обстановка, в то время, когда хозяева не руководят бизнесом, породила много парадоксов, многие из которых были напрямую связаны с поглощениями.
Апологеты корпоративного хищничества утверждали, что менеджеры из страха перед захватчиками начинают лучше трудиться, поскольку без таковой угрозы у управленцев вряд ли появится желание оптимизировать производство. На деле все обстояло с точностью до напротив. Мало кто из захватчиков зарился на открыто неуспешный бизнес — лакомым кусочком становилась процветающая компания под грамотным управлением.
Так, глава United Aircraft весьма, из-за чего его компания поглотила компанию Eltra: Я прочёл в Business Week, что эта компания отлично управляется. В 1975 году та же United Aircraft, поменявшая наименование на United Technologies, решила купить Otis Elevator — ветшайшего производителя лифтов. United привлекло не только высокий уровень качества продукции Otis, но и продуманная совокупность управления, которой славилась компания.
В итоге Otis поглотили, но не за то, что ее менеджмент был через чур нехорош, а за то, что он был через чур оптимален.
Очевидно, менеджеры знали, что стоит им показать излишнее рвение, и по их душу смогут явиться охотники за успешными корпорациями. Кое-кто сохранял надежду по окончании поглощения встать еще выше, а кое-кто решил сидеть негромко и не высовываться, дабы избежать лишних хлопот.
Многие думали, что новые хозяева приходят, дабы оказать помощь проблемным фирмам, поставить лучших менеджеров и влить инвестиции. На деле обычно происходило в противном случае. Генеральный директор ESB Фредерик Порт зря опасался за собственный место. Менеджеры Inco умели добывать никель, но не умели создавать аккумуляторная батареи и потому покинули его руководить компанией.
Порт был хорошим менеджером до поглощения, но по окончании 1974 года его как будто бы подменили. Он превратился в косного и консервативного главу, мало заинтересованного в конечном результате. Возможно, Порту было легко неинтересно трудиться на дядю, да и обида на захватчиков, отнять у него самостоятельности, давала себя знать. В следствии ESB начала отставать от соперников. Рынок батареек отошел к Duracell и вторым молодым производителям, да и на аккумуляторном рынке ESB начала проигрывать.
Во второй половине 70-ых годов двадцатого века Порт нежданно погиб, и заменить его было некем. В первой половине 80-ых годов XX века Inco реализовала ESB по частям, потому, что захваченная с таким трудом компания приносила одни убытки.
Наконец, бытовало вывод, что захватчики действуют во благо акционеров атакуемых компаний, поскольку они покупают ценные бумаги дороже, чем акционеры имели возможность бы их реализовать. Так также бывало далеко не всегда. В первую очередь вследствие того что менеджмент компаний-жертв редко в то время, когда сдавался без боя.
В первой половине 80-х годов прошлого века в уставах многих компаний показались пункты о ядовитых пилюлях. Имелись в виду капсулы с ядом, каковые проглатывают разоблаченные шпионы, дабы не сдаться неприятелю. В большинстве случаев роль ядовитых пилюль игрались особенные бумаги, распределявшиеся между акционерами. Эти бумаги давали своим обладателям при наступления часа икс право приобрести акции компании по сниженным стоимостям.
Такие меры снижали неспециализированную доходность акций компании, что имело возможность отпугнуть захватчика.
Одним из способов обороны от неприятеля стала защита Джонстауна, названная так в честь сектантов из церкви Джима Джонса, совершивших коллективное суицид в Гайане. Компания, ставшая объектом атаки, легко на данный момент себя, дабы не попасть в руки неприятеля. Очевидно, все эти меры не шли на пользу акционерам, но давали менеджменту надежду удержаться в собственных креслах.
Наконец, на свет показалась совокупность золотых парашютов — больших компенсаций, каковые приобретают топ-менеджеры, в случае если их лишают постов. Предполагалось, что менеджеры с парашютами будут нормально трудиться, не опасаясь захватчиков, и нормально разрешат поглотить компанию, в случае если за акции будет предложена хорошая цена. В следствии обладатели парашютов совсем уверились в собственной безнаказанности.
Сейчас менеджеры имели возможность позволить себе все, что угодно, кроме того довести компанию до разорения, поскольку золотой парашют избавлял их от больного падения с высоты. Словом, американские менеджеры сейчас имели возможность себя ощущать не хуже, чем советские управленцы, потому, что мало зависели от хозяина предприятия и чувствовали полную неуязвимость. Так, университет недружественных поглощений не столько подстегивал нерадивых менеджеров, сколько развивал и поощрял философию бесхозяйственности.
Бал хищников
В 1980-х годах в Америке начался настоящий бум поглощений и слияний. В случае если в 1970-х годах среди всех поглощений враждебными были только 4%, то в 1980-х такими были уже 7%. Получить на корпоративных захватах возможно было несколькими методами.
В первую очередь на этом бизнесе получали инвестиционные банки, каковые не только ссужали деньги, но и вели юрсопровождение сделок. Этим делом занимались Morgan Stanley, Goldman Sachs, Merrill Lynch и другие большие игроки Уолл-стрит.
Собственную пользу не упускали и арбитражеры — брокеры, стремившиеся предугадать, какая компания станет следующим объектом атаки. Биржевой игрок, успевший купить акции компании-жертвы до начала атаки, приобретал огромную прибыль по окончании того, как белые и захватчики рыцари начинали взвинчивать цены. Признанным мастером рискованного арбитража был Айван Боэски, получавший до $100 млн в год.
Секрет его успеха был несложен: Боэски имел множество тайных осведомителей, у которых скупал инсайдерскую данные, за что потом был посажен в колонию.
Широкое распространение взял гринмейл (greenmail), либо зеленый шантаж. Оказалось, что чтобы получить сверхприбыль вовсе не обязательно захватывать компанию и как-то распоряжаться ею. Достаточно только приобрести пакет ее акций и припугнуть менеджмент началом враждебного поглощения.
Часто компания-жертва готовьсявыкупить собственные же акции по завышенной цене. Так, узнаваемый корпоративный рейдер Карл Икан в первой половине 80-ых годов двадцатого века приобрел акции Saxon Industries и перепродал их данной же компании, получив $2,5 млн, а в 1985 году совершенно верно так же вынудил раскошелиться Phillips Petroleum, выручив на сделке $50 млн. Вторым мастером аналогичных операций считался финансист Рональд Перельман.
Во второй половине 80-ых годов двадцатого века Перельман приобрел 8,2% акций гиганта пищевой индустрии CPC International, заплатив по $75 за акцию. CPC выкупила акции по $88,5, так что Перельман взял $40 млн прибыли. В том же году Перельман купил 13,8% акций производителя бритвенных устройств Gillette в этот самый момент же реализовал их данной компании, получив $34 млн.
Широкое распространение взяли так именуемые сделки LBO (leveraged buyouts), в то время, когда компания брала другую компанию, заняв деньги на стороне. Самым серьёзным в LBO было то, что заем должен был быть погашен за счет получаемых активов. Другими словами банк давал деньги охотнику в счет реализации шкуры еще не убитого медведя.
Но в 1980-х годах, в то время, когда процедура враждебных поглощений была доведена до совершенства, у медведя практически не было шанса остаться в живых. Наряду с этим денежные ресурсы, предоставляемые рейдерам на условиях LBO, были воистину неисчерпаемыми, по причине того, что подобные сделки финансировал сам известный Майкл Милкен из Drexel Burnham Lambert. В 1980-х годах Милкен, прославившийся как творец рынка мусорных облигаций, ворочал миллиардами и по праву считался самым могущественным финансистом США.
Майкл Милкен был настоящим идеологом поглощений а также проводил ежегодную конференцию рейдеров в Беверли-Хиллз, которую острословы прозвали балом хищников.
Постоянный участник бала Рональд Перельман в 1985 году посредством Милкена предпринял LBO-атаку на флагман косметической индустрии Revlon. Менеджмент компании настойчиво сопротивлялся, но Перельман все же вышел победителем, заплатив акционерам $1,8 млрд. На другие затраты у финансиста ушло порядка $900 млн.
Парадокс LBO заключался в том, что должником сейчас был не Перельман, а Revlon. Отягощенная долгами компания много лет боролась за существование и приносила собственному новому хозяину по большей части убытки. Приблизительно такая же будущее ожидала и другие компании, ставшие жертвой LBO, поскольку долги нужно было платить.
Неприятность долгов осложняла жизнь кроме того компаниям, сумевшим отбиться от хищников. В первой половине 80-ых годов XX века случилась грандиозная корпоративная битва, хорошая анналов истории. Производитель бытовой техники, авиационных приборов и электроники Bendix постарался поглотить соперника — корпорацию Martin Marietta. Поглощение прошло удачно, но между сменой руководства и сменой собственника приобретённой компании должно было пройти некое время.
Пользуясь этим, менеджмент Martin Marietta распродал часть собственности компании, забрал кредиты и начал враждебное поглощение Bendix. Сил на борьбу с проглоченным, но непереваренным неприятелем у Bendix не было, и горе-поглотители побежали за белым рыцарем. В следствии Martin Marietta сохранила независимость, а Bendix стал собственностью рыцаря Allied Corporation. Очевидно, обе компании по окончании боя были отягощены долгами.
Способ обороны, изобретенный Martin Marietta, наблюдатели прозвали защитой пэкмена в честь желтого кругляша — храбреца ранней компьютерной игры Pac-Man. Данный храбрец был славен тем, что сперва удирал от неприятелей, пробовавших его слопать, а после этого сам гонялся за ними с той же целью, преобразовываясь из добычи в охотника.
Но печальнее всего была будущее компаний, ставших жертвами рейдеров-убийц. Эти рейдеры не затрудняли себя попытками наладить новую судьбу в захваченной компании, а просто приканчивали ее, распродавая по частям активы и выставляя персонал на улицу. Один из таких деятелей — Ирвин Джекобс кроме того удостоился ужасной клички, хорошей подлинного киллера,— Ирв-Ликвидатор.
Джекобс получил на уничтожении компаний порядка $125 млн, что, но, было не так уж большое количество если сравнивать с миллионами, которыми ворочали Икан, Перельман, Боэски и другие знаменитости того времени.
Показатель здоровья
В середине 1980-х годов бум враждебных поглощений достиг апогея. Согласно данным издания Financial World, лучше всех на Уолл-стрит получали рейдеры и те, кто их обслуживал. юрфирмы жаловались, что лучшие выпускники респектабельных университетов не торопятся устраиваться к ним на работу. В ту пору все желали быть консультантами по поглощениям в инвестиционных банках либо арбитражерами. Умелые игроки поддразнивали молодежь.
Выступая перед студентами Калифорнийского университета, Айван Боэски сообщил: Я пологаю, что жадность — показатель здоровья. Вы имеете возможность быть жадными и наряду с этим замечательно себя ощущать.
Но скоро ажиотаж около поглощений начал стихать. Во второй половине 80-ых годов двадцатого века Боэски попался на инсайдерстве и свидетельствовал против Милкена. Оба заплатили многомиллионные штрафы и отсидели по два года в колонии.
Число враждебных поглощений стало неспешно понижаться. В случае если с 1980 по 1989 год часть враждебных захватов из общего количества слияний составляла 7%, то в последующее десятилетие — всего 2,6%, другими словами кроме того меньше, чем в 1970-х годах. Одной из обстоятельств для того чтобы поворота стал провал денежной империи Милкена, поскольку сейчас занять средства для захвата большой корпорации стало значительно тяжелее. Компании мельче запаслись прочими системами и ядовитыми пилюлями защиты, отбивающими аппетит у хищников.
Наконец, публичное вывод было сейчас настроено быстро антирейдерски. Неспециализированный настрой тех лет выразил известный гуру менеджмента Питер Друкер, в один раз увидевший, что враждебные поглощения очень вредны для экономики. Дело было кроме того не в том, что работники с стёртых с лица земли рейдерами фирм выяснялись на улице.
Капитал, что имел возможность бы быть инвестирован в производство, инфраструктуру либо развитие разработок, уходил на корпоративные потасовки, а позже еще и повисал мертвым грузом в виде долгов на шее компаний.
Но спад рейдерской активности вовсе не означал, что перемещение погибло и больше не возродится. Корпоративные войны иногда вспыхивали то тут, то в том месте. Так, в первой половине 90-ых годов двадцатого века разгорелась битва между ведущими производителями игрушек.
Американская компания Hasbro пробовала поглотить английскую компанию J. W. Spear, но схлестнулась с производителем Барби Mattel, явившимся в образе белого рыцаря. В следствии Hasbro удовольствовалась простым гринмейлом, получив на этом $4,2 млн, а J. W. Spear стала собственностью Mattel. Действительно, новый хозяин скоро переквалифицировался из рыцаря в рейдеры и закрыл завод компании в Англии.
Сражения продолжились и в новом столетии, а войны, как мы знаем, не бывают без жертв. Многим памятна недавняя попытка Porsche установить контроль над Volkswagen методом тайной скупки акций этого автопроизводителя, закончившейся провалом. Многие игроки, ставившие на понижение акций VW, утратили собственные деньги, а германский миллионер Адольф Меркель, утратив миллионы, кроме того ринулся под поезд.
А после этого экономический кризис поставил на грань банкротства Porsche.
Неоднозначно начинается обстановка и около попытки враждебного поглощения канадского производителя удобрений Potash британо-австралийским горнодобытчиком BHP Billiton. Власти канадской провинции Саскачеван, в которой расположены предприятия Potash, опасаются, что сделка ударит местную экономику, а правительство Канады угрожает помешать сделке.
Конфликты, появляющиеся около враждебных поглощений, в полной мере естественны, по причине того, что такие операции в любом случае наносят кому-то ущерб. И значительно чаще от них страдают не нерадивые менеджеры, а экономика, в которой происходит очередная корпоративная битва.
