Восприятие, сознание, воля
Совсем не претендую на то, что все, что я ниже напишу — есть только моим и не навеяно чужими мыслями, претендую только на некоторый синтез моего философского мировоззрения, сложенного в размышлениях и дискуссиях.
Оставляю за собой право редактирования одной из частей текста, как возможность исправить и улучшить.
Правота, как постулирование объективности.
Быть правым – значит высказать некое утверждение, которое объективно обрисовывает положение вещей. Другими словами – назвать вещи собственными именами, не исказить факты – это критерий правоты. Соответственно, возможно быть неправым, но более правым чем кто-то второй, по мере приближения к истине.
Сама претензия на правоту подразумевает некую, существующую объективную реальность. Словосочетание «я думаю что…» — это также претензия на правоту, другими словами описание некой действительности. Сходу подразумевается некая объективность, другими словами что-то, что существует либо вполне возможно появится, как следствие чего-то другого.
Возможно ли выразить вывод, не претендуя на правоту?
Это нереально, поскольку в случае если я претендую лишь на «субъективное личное вывод»
(о категории «субъективного» я желаю поболтать дальше), то слово «субъективность» будет высказывать меру неуверенности в том, что я вправду «так думаю». Вследствие того что в «пологаю, что…» — уже подразумевается отнесение к некой объективности, другими словами ее существование.
Итак, вывод – это отношение к некоей объективности и постулирование её существования, любое вывод.
Сообщить: «я так думаю, но это мое субъективное вывод» — это что сообщить: «я думаю, но не претендую на то, что я прав». Либо «пологаю, что…, быть может и не думаю». «Я пологаю, что в помещении два кота, не смотря на то, что их может в том месте и не быть по большому счету либо какое количество угодно» — это не выражение собственного мнения, это что-то наподобие каламбура «либо да либо нет».
Кто-то сообщит, что спор – это только выяснение терминологии, поскольку термины возможно утрясти, а их отношение к действительности – это уже через чур громадная претензия, поскольку нет нам объективного доступа к действительности.
Итак, тогда утверждение либо вывод примет следующий вид: «я пологаю, что под словом „человек“ мы подразумеваем одно да и то же, и в рамках подразумеваемого ограничиваются отечественные претензии, другими словами, не претендуем на существование человека, но исходим только из существования термина, которым мы именуем некоторый феномен».
Но, все равно остается суждение о некой действительности, в этом случае термина, а само слово «человек» не прекратило быть мнением о закономерном проявлении действительности, но предметом спора стала вторая реальность — сама терминология, как что-то, объективно существующее (хоть бы и в нас самих).
Правота, очевидно, подразумевает, что имеется такая объективность – термин «человек». Другими словами неизменно территория претензий ограничена, а мера ограниченнсти не всегда оговаривается. К примеру: «два плюс два равняется четыре» В этом случае подразумеваются цифры, а не, к примеру, лужи, поскольку какое количество их не складывай — будет одна, лишь больше.
Более того, подразумевать в таком контексте лужи — не честно, потому как имеется негласная договоренность иметь в виду как раз цифры.
Любое вывод — вывод о положении вещей, о том «как оно в действительности имеется», и оно постоянно имеет ограниченную область распостранения, и в большинстве случаев негласно.
Высказывание «я пологаю, что на следующий день пробегу 5 км» — не есть мнением об объективности, это выражение намерения, поскольку факт пробежки (пробегу либо нет) – есть функцией процесса думания. В этом случае речь заходит о подмене понятия «собираюсь» на «думаю» что не одно да и то же. «Собираюсь» — это не вывод о положении вещей, это процесс творения положения вещей.
Итак, любой спор – претензия на объективность, претензия на правоту. Так что же такое тогда субъективность? Изучить этот вопрос возможно через понятие восприятия, которое довольно часто именуют субъективным.
Восприятие.
«Мое субъективное восприятие» — что это такое?
Начнем по порядку:
Природа восприятия, механизм – являются физическими явлениями, другими словами восприятие – это цепочка физических процессов, проходящая в организме (механизме).
Свет, преломляясь в зрачке, падает на сетчатку, возбуждает определенные физические процессы, каковые по цепочке идут дальше.
В случае если процессы физические – значит нужные, тут субъективности места не отыскать, поскольку физический процесс происходит сам по себе – он детерминирован.
Итак, восприятие – это часть действительности, ее продолжение, так в чем же его субъективность, в случае если восприятие — и имеется действительность?
Но в случае если кто-то видит зеленый цвет синим, а кто-то второй — нет, то есть ли это субъективностью? — оба восприятия происходят вынужденно по физическим законам, 100%-но обусловлены материей и физикой, но материя самую малость различная — и итог различный.
Неужто это и имеется субъективность? А как по большому счету выяснить, что говоря «зеленый» все люди видят одинаковый цвет? Никак, по крайней мере теоретически, возможно это допустить – видим цвета по-различному, лишь именуем одним словом.
При таких условиях нет неприятностей с терминологией, все на собственных местах, адекватность явления термину – это повторяемость. Терминология утряслась, в то время, когда оба собеседника подразумевают под словом «зеленый» цвет конкретного пятна.
Но цвет — это как вкус, говоря «зеленый» я претендую лишь на собственные конкретные эмоции, другими словами нет несоответствия в разности восприятия, подразумеваемое мной не распостраняется на эмоции собеседника, не претендует на их описание.
Бутерброд с майонезом – не вкусный сам по себе, и ни кто не будет обосновывать, что его собеседнику не вкусно, любой говорит о себе,
исходя из этого, те вопросы, каковые изначально подразумевают конкретную область распостранения (пускай и не гласно, а подразумеваемо) – не являются примером субъективности.
Итак, различие в совокупности восприятия — это несовпадение терминологии, различные совокупности отсчета, каковые необходимо приводить к неспециализированным единицам для продолжении дискусси.
В случае если по-итальянски «курва» — это крутой поворот, а по польски – бранное слово, то это пример различных совокупностей отсчета, тут нет изначальной предпосылки, что язык неспециализированный.
Кот, принимающий собаку превосходно, от человека, не есть примером субъективности восприятия, а также если он знает слово «собака» — отражаться она будет в его восприятии и в восприятии человека – по различному, так же как отражается собака на температуре пола, на что падает ее тень.
Нет претензии на одинаковость совокупности отсчета при кота, человека и пола, и пол неимеетвозможности совершить ошибку в собственной температуре, высказывая вероятную субъективность восприятия, да и с его стороны претензии на объективность предъявить не кому.
В любых ситуациях восприятие – это закономерный процесс, идущий сам по себе.
Следовательно, разность восприятия не есть примером субъективности — легко по тому, что субъективность начинает означать различный контекст, другими словами не узнанную терминологию.
Один говорит, что кто-то большой, а второй — что низкий, это не субъективность, тут нет претнзии на отражении действительности, а претензия только на собственную мерку. Отыскать же действительность в этом случае — будет подразумевать конкретную статистику, в большинстве случаев не существующую.
Так, высокость человека — это статистическая категория, а высказыать вывод о росте — это претензия на знание статистики.
Понятию субъективности не осталось места в ходе спора лишь тогда, в то время, когда оба собеседника вправду заговорили об одном и том же. А до тех пор пока любой претендовал только на отношение к собственному росту — то значит и подразумевали различные вещи.
Значит субъективное – это анализ взятых объективным образом данных?
Не в противном случае как намеренное их искажение?
Но так как для этого имеется категория лжи, категория субъективности же думается лишней и путающей.
Фраза мое субъективное вывод — это попытка снять с себя авторство, либо выражение намерения не выяснять терминологию с оппонентом.
Фраза твое субъективное вывод — это легко «ты не прав».
Так как если бы это означало «ты это принимаешь по-второму», то это и будет невыясненность терминологии. Мы говорим о различных вещах — это мы находимся в различных совокупностях отсчета, следовательно, говорим о различном, нужно привести дюймы в аршины и миллиметры в миллиметры и тогда продолжать дискуссию в миллиметрах.
Сама претензия на беседу об одном и том же с узнанной терминологией — исключает роль субъективности как разности воприятия. А эта претензия – необходимое условие здоровой дискуссии.
Понятию же субъективности остается только сфера анализа объективно взятых данных, фактически, субъективность как мера неадекватности в этом анализе, либо, в случае если трактовать положительно — мера творческого переосмысления, поскольку творчество не всегда претендует на отражение действительности, это творение новой действительности.
Воля.
В продолжение темы восприятия попытаемся отыскать место свободной воле в детерминированной совокупности.
Итак, восприятие – это часть действительности, потому, как проходит в физической среде по физическим законам. Но, в случае если все детерминированно и происходит нужно, то каково место в природе для свободной воли, в случае если такая имеется?
Свобода поступка подразумевает авторство, автора, некоторый субъект.
Предположим, что этот субъект – такая же действительность как и все другое.
Приобретаем парадокс: в действительности, где все происходящее происходит само по себе под действием физических законов, внезапно имеется «создатель» некоторых процессов.
Итак, либо авторство субъекта (свобода воли) мнима, либо не все в мире детерминированно.
Так как в случае если автором моего решения надавить на клавишу «S» есть комплект нужных обстоятельств, легко малоизвестных моему сознанию, то где место мне в этом ходе? Из-за чего я пойму собственный авторство? Детерминированная свобода – это внутренне противоречивое утверждение.
Попытаемся доказать существование свободы воли.
На первый взгляд — мало шансов, поскольку любое незакономерное, как думается, событие — неизменно возможно списать на недостаточную осведомленность в обстоятельствах этого события: в случае если я не вижу обстоятельства, то это еще не означает что ее не существует.
Но в том-то и дело, что при воли видим и знаем: обстоятельство — мое ответ.
Так как в то время, когда говорим о доказательстве – постоянно опираемся на первичные эти, «первое принимаемое», яркие ощущения, как критерий истинности (к примеру — необходимо верить своим глазам, в то время, когда наблюдаешь, и без принятия на веру «первого принимаемого» — нереально доказать по большому счету ни чего).
В данном вопросе не следует делать исключение – первичный опыт показывает наличие свободы, неизменно возможно сделать что-то непредсказуемое и усомниться в том, что содеянное – это мое ответ. И сам факт сомнения лишний раз докажет авторство поступка, поскольку выделит автора, некоторый субъект, что находится в отношениях с действительностью как горшечник с глиной.
Опыт говорит о том, что я – создатель собственных поступков, а сомнения и догадки – это также опыт и также являются моими ответами, поскольку я решаю усомниться а не мной решено, в этом случае воздействие — сомнение.
Очевидно, я говорю о мере свободного в воле, не о том, что вправду продиктованно психо-химией и физикой, и эту самую меру свободного в человеке я условно именую свободной волей.
Итак, в детерминированной действительности нет места для конкретного автора действий, и самого автора пристроить не куда – любое событие имеет нужную обстоятельство и создаёт нужное следствие, другими словами авторы всего происходящего — физические законы.
Опыт же авторства обосновывает, что не все в мире детерминировано, но наоборот — существует суперпозиция между закономерным (детерминированным) и незакономерным (свободной волей).
В этом случае опыт авторства — это чувство авторства, но, снова — таки, чувство возможно назвать ошибочным и данный довод в пользу существования свободы воли не будет являеться достаточным.
Наличие сознания же — возможно более весомым доводом в пользу доказательства наличия настоящей свободы воли, хоть воля и сознание — это неразравно связанные явления (либо две стороны одного и того же явления?).
Нет осознания чего-то без того, кто поймёт. Осознающий субъект поймёт действительность и себя самого — в роли воздействующего на действительность. Самосознание – это рефлексия на авторство действий, другими словами на самый опыт авторства.
В сознании отражается все замечаемое, как в зеркале, опыт же самосознания — это опыт отношения творец — творение, опыт влияния на действительность.
Если бы это влияние на реальнось было бы одним из детерминированных процессов, как и все другие, замечаемые сознанием, то он и был бы «вне» сознания, как и все другое — и не имел возможности бы различаться от осознания чего-то внешнего. Соответственно — не было бы места рефлексии на «себя» как автора — не было бы самосознания.
Иначе — что бы это сознание осознавало по большому счету, без, фактически, того, кто поймёт? Не было бы не только самосознания но и сознания по большому счету.
Другими словами, само наличие сознания — это подтверждение существования свободной воли.
В случае если подлинность ощущения свободы воли еще возможно постараться оспорить, то наличие сознания нереально оспорить.
Компьютер во всех его действиях подобен водопаду, все идет само, каждая капля и каждый электрон подчинена неспециализированным законам природы. Создатель каждого события — физический закон.
Некуда приписать сознание в компьютере и в водопаде, и, если бы человек был бы такой же машиной, лишь более сложной — то и ему некуда было бы приписать сознание, следовательно, в человеке имеется что-то, что не есть материей, другими словами, закономерно существующей субстанцией. Отнесем тогда сознание и волю к новой категории«незакономерное бытие».
Незакономерное есть первичным по отношению к закономерному, первое порождает второе. Воля творит новую действительность, поскольку, не имея нужных физических обстоятельств, проявляется физически в нужной и достаточной степени так, что бы физически оказывать влияние на окружающий мир, «творение из ничего».
Это и приводит нас к отнесению свободной воли к новой категории — «незакономерное, но, все же, существующее». Незакономерное не как небытье, (его нет, само собой разумеется (c)) а как наделенное полномочиями законодателя («по подобию и образу»,рел.).
Как раз законодательная черта, а не бесправие, вследствие того что известен источник волевых действий — это конкретный субъект, и, так, воля, хоть и не имеет достаточной физической обстоятельства — не есть беспричинным событием: обстоятельство — желание субъекта.
Спрос на обделенность.
Желаю проанализировать концепцию взаимоотношений «обожает — не обожает».
В то время, когда кто-то высказывает по отношению ко мне утепленные эмоции, а я не тороплюсь во взаимности, то получается, что я начинаю чувствовать себя более скупым, обличаюсь в том, что я хуже, менее щдер.
Рвение же к самоосознанию достойности лучшего — претензия на право приобретать(а ни куда не денешься, пока жив — получаешь неизменно, по крайней мере, по моему ощущению) — постоянно заставляет приписывать моим поступкам категорию правоты, другими словами, в моих же глазах я остаюсь правым неизменно.
В крайнем случае — признаю собственную неточность, что бы самый факт признания и являлся показателем правоты.
Правота — как право на лучшее. Так вот, в то время, когда я не тороплюсь во взаимности в ответ на что-то хорошее, то, дабы почувствовать себя правым, я начинаю проявлять «спрос на обделенность», другими словами, видение что обделяет меня в чем-то как раз тот, кто проявляет любовь — делается единственным методом ощущатьсобственную правоту.
Итак, показался спрос на объективную обстоятельство неосуществимости ответить взаимностью — вместо поиска ответить взаимностью.
Фактически, отсутствие этого поиска и есть началом неприятности.
Иными словами, мне делается выгодно видеть любящего хуже, чем он в действительности имеется. Спрос же на клевету (видение хуже чем имеется — это клевета) превращает меня в зависимого от клеветника, что удовлетворяет мой спрос. И потому, что мне выгодно видеть через кривое зеркало — постольку я не смогу пользоваться очевидно приобретаемым благом, что бы не обличиться во лжи.
(Tantum — Quantum лат., «Так — Как» (c)).
Показатель нахождения в таковой ситуации — это в то время, когда мои действия имеют предлог вынужденности, другими словами обделенность — как предлог.
Вынужденность в отношениях — отчетливый показатель отсутствия любви.
Потому, что человек не решается отказаться от клеветнического образа кого-либо в собственной голове — постольку он ощущает спрос на оправдание данной клеветы и чувствует себя обязанным соглашаться на все, что его оправдывает, и это все — очевидно, также клевета.
В действительности же идем еще дальше — соглашаемся со всем, несогласие с чем — имело возможность бы привести к признанию себя неправым в самой маленькой вещи. Конкретно — время от времени предлагают сами себе ненавидеть и не в силах отказать, легко вследствие того что не обожают.
И все это, очевидно, с эмоцией принужденности, с фатальным осознанием того, что что-то освобождает меня от собственного выбора.
Пирамида лжи.
Что такое неправда? — это хорошее высказывание о не существующей действительности.
Во лжи имеется парадокс — она помой-му имеется, а действительности, которую она обрисовывает — нет.
Неверная информация об окружающей действительности имеет следствием то, что субъект, заинтересованный в определенной лжи — делается менее талантливым вправду оперировать действительностью, она сейчас не то, что он ожидает, и пользоваться ей делается тяжелее, поскольку, дабы поддерживать неправда — необходимо закрыватьглаза на то, что эту неправда опровергает (а опровергает ее опыт действительности).
Потому, что субъект не желает расстаться с фальшивой информацией (как оправдывающей, к примеру, собственный поведение) — постольку он должен лгать . А продолжать нужно и непрерывно, поскольку опыт рознится с информацией.
Появляется ужас заметить ощущение и реальность вынужденности соглашаться со всем, что оправдывает уже сделанный выбор.
Выбор, идеальный когда-то приходится всегда поддерживать, поскольку в противном случае, если признать эту неправда и отказаться от нее — значит отказаться и от всего, чем себя оправдываю с того времени, а это возможно пол судьбы, продолжительный путь.
Но по сути-то, чего как раз опасается человек? того, что чем раньше он поймёт, что сел не в тот автобус — тем лучше конечный итог? Кроме того, что влияние на действительность ограничилось тем, что силой держу в себе неверный образ действительности, и вдобавок в добавку, делаю что-то и опасаюсь понять, что делаю это я.
Но так как, чем раньше я пойму авторство — тем раньше я смогу что-то поменять.
Получается, что неправда оправдываем второй ложью, а ту еще двумя и без того потом и строится пирамида клеветы на действительность, и ужас ее уничтожить, вследствие того что это обяжет всего навсего признать собственную небезошибочность, что я не желаю ответить взаимностью (о чем писал выше) и обличаюсь в том, что я высвечиваюсь в нехорошем свете и это мой выбор.
Парадокс страха посмотреть на правду — потому парадокс, по причине того, что взор на правду позволяет что-то сделать реально (правда = действительность).
Снова предлог вынужденности действий и желание личный выбор видеть не собственным. Но так как от этого он не станет не собственным. Безрадостно то, что с одной стороны, человек польностью свободен, это обстановка — его выбор, иначе, он раб собственных амбиций, поскольку, дабы остановиться нужно всего лишь согласиться с тем, что я чуть хуже выгляжу в свободном выборе, чем другие.
Кайн и Авель, зависть (рел).
Принципиально важно то, что данный опыт — зависимость от лжи появляется как раз, как реакция на чью-то любовь, нежелание ответить на которую (либо легко, нежелание видеть себя хуже) — ведет к цепочке самооправдания и открывает спрос на клевету.
Желаю еще раз обратить внимание на понятие лжи, как не-бытия. Бытие — это то, что имеется. Небытие, названное как бытие — неправда.
Одновременно с этим, настоящее бытие, сотворенное из небытия — делается бытием. Написанная сказка — была бы ложью, лишь в том случае, если бы претендовала на правду.
Информация.
Что это такое? Информацией именуют определенные особенности материи в некоем контексте.
Взор на дорогу побуждает к перешагиванию через камень, информация воспринята, другими словами, определенное физическое свойство камня было обстоятельством для некоторых физических процессов.
В случае если проглядел и споткнулся, то была воспринята информация в второй плоскости — через второе физическое свойство этого камня, которое также послужило обстоятельством для некого явления в физическом мире — падения.
Камень катится с горы и ударяется о второй камень и меняет траекторию — такой же нужный материальный процесс, как и любое второе «восприятие информации».
Итак, материя — это и имеется информация.
Материя.
Все, что имеет категории — это материя. Некатегориальное же, другими словами, не проявляющееся в каких — или категориях — не владеет бытием. Так как, все, что имеется — имеется как-то, а «как-то» — это «закономерно» = «категориально».
Волю же приходится отнести к нематериальному бытию, к бытью «первого рода» (с законодательным характером по отношению к закономерному бытию — материи, бытию, «второго рода»).
Вечный двигатель.
Заберём от взятой энергии затраченную и возьмём появившееся из ничего в чистом виде. Это в случае если допустить его существование, само собой разумеется, вечного двигателя. Что означает «энергия»? — энергия, это состояние материи, закономерная материальная категория.
Сущность закономерности пребывает в самотождественности, к примеру: полученная энергия равна затраченной, сила действия равна силе противодействия, либо попросту — самой себе. Сейчас возвратимся к «взятому из ничего».
Если оно оказалось в виде определенной энергии в определенном месте, то получается парадокс:
так как появление чего-то из ничего в таком закономерном виде (место, время, объект, единицы и величина) выявляет закономерное нарушение законов, другими словами внутренне противоречивое событие.
Была затрачена энергия, она перешла в такое же количество второй энергии, и не в большее, вследствие того что «переход» из одного состояния в второе — это условное наименование. Энергия равна самой себе, не говоря уже о том, что энергия — это совокупность некоторых параметров (сила и скорость, скорость и масса и т.д.) принцип самотождественности вещей, разрешающий им быть по большому счету и в некотором роде.
В случае если что-то не тождественно самому себе — то его, попросту, нет. Исходя из этого и получается, что затраченная энергия не может быть обстоятельством «сверхприбылной отличия», так как «быть обстоятельством» — это оставаться самим собой, F = m*a — сила остается равной себе за счет следствия и без него не может быть (нереально приложить силу к ничему).
Но что же делать с избытком, взятым из ничего? уже и удостоверились, что совершенно верно из ничего, поскольку от взятого забрали затраченное. Затраченное — обстоятельство взятого, ко всему прочему довесок кроме взятого, так что затраченное для него не есть обстоятельством.
Такое проявление бесправия нереально оправдать, поскольку полученная сверх прибыль энергии от вечного двигателя не может быть следствием самого вечного двигателя.
Следствие = тождественность энергии (материи) самой себе. Следовательно, вечный двигатель неосуществим, противоречит самой сути бытия, поскольку критерий бытия — это и имеется закономерное проявление в определенных категориях. За исключением человека, само собой разумеется, поскольку у него имеется свободная воля…
Зло.
Что такое зло? Для меня зло — это то, чего я не желаю самому себе и моим родным и привычным, это на чувственном уровне (боль, смерть и т.д.). На уровне понимания, зло — это то, чего я не желаю ни кому.
Иначе говоря имеется некое понятие того, чего хорош человек в моих глазах.
Хорош в моих глазах — это мое вывод об объективности, и претендует на отражение объективности постольку — потому, что вывод (о чем писал выше).
В данном конкретном случае причинять страдание — это делать зло, либо то, чего человек не хорош.
Категория преимущества приписывается людям, как объективно существующая, либо атрибут человека, один из атрибутов.
Получается, что причинение страдания — это воздействие, основанное на том, чего объективно не существует — на отсутствии преимущества у человека (на лжи). База придуманная, но не творчески, в противном случае она бы не распостранялась на настоящего человека.
Итак, базы у зла не существует, база зла — безлюдное множество, то, что обрисовано фальшивым предложением. К примеру «я не вижу на данный момент монитора» — это не соответствует действительности, монитор я вижу. В случае если я буду продолжать «я не вижу монитора, исходя из этого…» — то данное фальшивое утверждение делается базой для другого утверждения, которое кроме этого будет иметь место, но основанно на небытии — на не существующем положении вещей.
Клевета — это прошение о бытии как о небытии «у него нет преимущества».
Не только нейтральное небытие, а отрицание настоящего бытия. Зло имеется, но, как говорили умные — оно «несубстанционально».
Само собой разумеется, этот пример с преимуществом подразумевает настоящее его наличие, «хорош того, дабы не мучиться». Отождествление зла с ложью — также следствие предпосылки, что все, что не неправда (все, что вправду существует) — «хорошее» по отношению к человеку.
То, что имеется — то сотворено, следовательно, злом возможно только то, чего нет (действительность, обрисованная ложью) © (рел.)
Трактор в гараже.
В случае если я соглашусь, что он у меня имеется — то буду смотреться скупым по отношению к соседям, которым я не захочу вспахать поле. Не соглашусь! цена — себе также буду пахать лопатой, я не гордый.
Опасаюсь, что захочу сделать то, что на данный момент не желаю? — так так как парадокс, захочу так как я сам. Пожалуй так: не желаю смотреться скупым, в момент, в то время, когда откажу! — Вариант хорошей, не смотря на то, что также парадоксальный, поскольку в случае если я в действительности покажу скупость — то я в действительности скупой. Да, но хочется не видеть себя не-хорошим, как же с ощущением достойности лучшего, как следствия ощущения правоты?
Но и тут парадокс, поскольку в случае если я не покажу наличие трактора — то это также проявление скупости, которой, легко сосед не видит. Не лучше ли заметить эту скупость посредством соседа, что бы иметь шанс ее исправить? Нет, в том то и дело, что цель — скрыть скупость и казаться хорошим. Одно желание чувствовать себя хорошим лучшего — не может быть обстоятельством к исправлению, и не может быть действующим мотивом (возможно).
Вероятнее — это фон, на котором происходит внутренняя борьба.
Но вот чудо! я был в итоге правым — я вправду не могу вспахать сейчас поле трактором ни себе, ни соседу — трактор сгнил за неиспользованием.
«Всякому имеющему дано будет и приумножится, а у всякого имеющего — отнимется да и то, что имеет»
© Всевышний. Может это Он имел в виду?
Смысл жизни.
Вопрос относится к «с заложенным ответом», так как им задаются, в большинстве случаев, только в тяжёлых обстановках, в то время, когда слово «жизнь» ассоциируется со страданием, а «суть» — начинает являться поиском мотива эти страдания терпеть либо как-то выгодно применять.
Абстрагируемся от для того чтобы контекста вопроса, и, для начала, разоберем термины «смысл» и «жизнь» в несложном контексте, в то время, когда они стоят рядом между собой.
Жизнь — это то, что со мной происходит, да и то, что я делаю.
Суть — это цель, другими словами «для чего».
Суть того, что я делаю — возможно легко отыскать, поскольку данный суть я сам себе определяю.
Суть того же, что со мной происходит не по моей воле — отыскать сложнее, вследствие того что в таком контексте сам вопрос смысла наделяет происходящее со мной категорией цели, приписывает происходящим событиям автора, что эти цели думает.
Вопрос о смысле происходящего со мной — подразумевает, что это происходящее в чьих-то руках, если не в моих собственных. В случае если же допустить, что нет таких конкретных «рук», то категория смысла будет распостраняться лишь на то, что я сам для себя определяю в жизни как цель и суть.
Все другое, происходящее со мной, но не по моей инициативе — не будет иметь смысла , пока я не смогу применять это как средство к достижению какой-то цели, другими словами, применять инструментально.
Другими словами, обстоятельство любых событий имеется, она, к примеру, возможно чисто физическая: сломалась машина в дороге, но цели нет, пока нет того, кто сломал. Поломка — это одно из событий, из которых складывается моя жизнь, но в случае если, ни я, ни кто-то второй — не сделал эту поломку намерено, то цели этого события быть неимеетвозможности по определению. Нет целеполагателя.
Иначе, в случае если, к примеру, кто-то вправду стал причиной эту поломку, с целью донести через это событие до меня какое-то новое познание действительности (как вариант), но я этого не осознал, то событие поломки, делается ли оно наделенным смыслом, (заложенным этим вторым), до которого я не додумался?
Кто-то второй наделяет смыслом мою жизнь, мне малоизвестным?
Так как вся моя жизнь переполнена событиями, от меня не зависящими, не все от меня зависит. Но так как, в случае если я не додумался до цели события поломки автомобили, то, значит, эта цель прошла мимо меня, она не осуществилась, поскольку ее осуществление — новое познание действительности.
Значит, ни кто второй неимеетвозможности полагать цели в моей жизни без сотрудничества со мной?
Так ли это? возможно, это сотрудничество не обязательно, кто-то что-то со мной проделавает, без моего волевого участия и, тем самым, достигает каких-то целей? Да, но так как это не мои цели, я до них не догадываюсь, значит они не смогут быть смыслом моей жизни. В другом случае, суть моей жизни — чисто инструментальный для кого-то другого, кто-то делает что-то мной, а не со мной.
Возможно ли что-то делать мной (без моего понимания), но для меня самого? Ответ — да, возможно, но это останется вне меня, вне моих достижений. Иначе, мера моего участия возможно неосознанной либо частично осознанной.
К примеру, возможно вынудить меня выстроить дом, и сам процесс учебы ремесла неимеетвозможности не оказать влияние на меня, мое волевое участие, хоть и не охотное — имело место.
В случае если цель — это дом, то, без сомнений, она достигнута, а вдруг цель — это развить мое волевое участие — то она будет достигнута по той мере, в какой это участие имело место.
В случае если цель события в моей жизни — положена (кем-то), и она подразумевает мое охотное участие, то она не может быть достигнута без этого участия, а если не подразумаевает это участие, то, конкретно, это уже не моя цель, а, значит, и не может быть смыслом моей жизни. По крайней мере, тяжело представить, что я — только инструмент, а наличие моего сознания делается, в инструментальном ко мне подходе, не необходимым, к нему уже не оперируют в достижении цели «мной». Возможно с уверенностью заявить, что цель моей жизни — не быть инструментом для кого-то другого в его целях, легко вследствие того что такое познание упускает из вида воли и наличие сознания, другими словами, меня самого и всего того, что меня как человека определяет.
Следовательно, нереально, дабы моя жизнь возъимела цель, без того, что бы я сам эту цель себе поставил либо согласился с целью, предложенной кем-то вторым. Все, что делается мной без моего ведома — вне меня. В случае если я не соглашаюсь с предложенной целью, то я ее не достигаю.
Недостигнутая цель судьбе — это недостигнутый смысл жизни, либо обессмысливание судьбы (в контексте определенного, предложенного смысла).
Возможно с уверенностью заявить, что создатель вещей — это тот, кто наделяет эти вещи смыслом. Суть наручных часов заложен культурой какого-либо сообщества и часовым мастером, как частью этого сообщества. Исходя из этого, пупуас, применявший эти часы только как украшение на ноге, определит больше о смысле часов, в случае если послушает цивиллизацию.
Суть сухого льна в поле возможно отыскать, к примеру, возможно намотать на резьбу в трубном соединении для герметизации, но, в случае если допустить, что у льна имеется творец — то задать вопрос необходимо у него.
Нет ничего зазорного, что тема смысла жизни начинает интересовать в той ситуации, в то время, когда я сталкиваюсь с проблемами в жизни, поскольку определение неприятности — это обстановка, имеющая отрицательный для меня суть, и идет в разрез с моими целями, пускай кроме того самыми добропорядочными.
Но сам факт поиска смысла — подразумевает его наличие, следовательно, одушевляет происходящее, подразумевает наличие хозяина обстановки. В случае если мне кто-то сделал не хорошо, то поиск смысла этого нехорошего события показывает на то, что я подразумеваю наличие любящего хозяина моей жизни. Из-за чего любящего? — вследствие того что нехороший суть делается понятен сходу, а продолжение поиска — это надежда, что с этого нехорошего выйдет что-то хорошее.
В случае если я ищу хороший суть происходящего, то я, во-первых, верю, что происходящее в чьих-то руках, во-вторых, верю, что данный «кто-то» хороший, сам факт поиска это пробует отыскать и доказать. В то время, когда видим пользу конкретно происходящего — не задаемся вопросом о смысле, вследствие того что смысл и польза и цель — одно и также. Вопрос о смысле — это осмысление происходящего не как цель, а как средство.
Так как в то время, когда мы получаем удовольствие, пускай кроме того духовное (от хорошего поступка), то это и имеется цель.
Имеется еще одна сторона: как мы знаем, добро, например, становясь не целью, а средством к чем-то второму — перестает быть добром ©. В случае если я перевожу происходящее в категорию средства — то этим самым я информирую, что прекращаю видеть в этом добро. В случае если же я прекращаю видеть в этом добро, то, машинально, цель — также вижу не хорошей. Исходя из этого, поиск смысла содержит парадокс: сам факт поиска, переводя событие (либо жизнь) в категорию средств — это сомнение в доброте смысла (цели).
Исходя из этого, поиск смысла жизни — это больше поиск хороша в том месте где его не видно.
Итак, в начале я абстрагировался от психотерапевтического контекста вопроса о смысле судьбы, но опять к нему возвратился, поскольку непонятное событие — начинает тревожить своим смыслом только в том случае, в то время, когда оно приносит страдание. В то время, когда оно приносит наслаждение — то суть искать не нужно, это событие и имеется — цель и суть.
