Научное образование vs научное мышление
Т.к. у научного фанатизма основное требование это сверхАвторитетность, то я приведу пара цитат, а дальше начнём обсуждение в комментариях:
Лев Толстой:
«Принципиально важно не количество знаний, а уровень качества их. Возможно знать многое, не зная самого нужного.»
===================================================
Ричард Фейнман:
Что касаетсяобразования в Бразилии, то уменябылочень увлекательный опыт. Я вел группу студентов, каковые потом должны были стать учителями, поскольку возможностей для научнойработы вБразилии в то время практически не было.
Мои студенты прошли уже большое количество предметов, а этодолжен был быть их самый серьезныйкурс по электричествуи магнетизму — уравнения Максвелла и т.д. Университет размешался в строениях, разбросанных по городу, и я вел собственные занятия в строении, окна которого выходили на залив.
Яобнаружилоченьстранноеявление:язадавалвопрос, и студенты отвечали, не вспоминая. Но в то время, когда я задавал вопрос еще раз — на ту же тему и, как мне казалось, тот же самый вопрос, онивообщенемогли ответить!
К примеру, в один раз я говорил о поляризации света и раздал им всем кусочки поляроида. Поляроид пропускает свет лишь с определенным направлением поляризации.Исходя из этого яобъяснил, какопределитьнаправление поляризации света по тому, чёрный поляроид либо яркий.
Сперва мы взялидве полосы поляроида ивращали их , пока они не пропустили максимум света. Теперьмы имели возможность сообщить, чтодве полосы пропускаютсвет,поляризованный в одномнаправлении: что пропускаетодин поляроид,может пройти и через второй. Нопотомя задал вопрос, возможно ли, имея всего один кусок поляроида,выяснить, в каком направлении он поляризует свет.
Они совсем не воображали себе.
Язнал,чтоэтотребуетизвестнойдолинаходчивости,поэтомуя посоветовал:
«взглянуть на залив. Как от него отражается свет?»
Все молчат. Тогда я сообщил:
— Вы когда-нибудь слышали об угле Брюстера?
— Да,господин. УголБрюстера — этоугол,отражаясьподкоторымот преломляющей среды, свет всецело поляризуется.
— В каком направлении свет поляризуется при отражении?
— Свет поляризуется перпендикулярно плоскости падения, господин.
Кроме того теперья не могу этого осознать.Они знали все наизусть. Они знали кроме того, что тангенс угла Брюстера равен показателю преломления!
Я сообщил: «Ну?»
Так же, как и прежде, ничего. Они только что сообщили мне, что свет, отражаясь от преломляющейсреды, как,к примеру,воды в заливе, поляризуется. Онидаже сообщили, в каком направлении он поляризуется.
Я сообщил:«взглянуть на заливчерезполяроид. Теперьповорачивайте поляроид».
— О-о-о, он поляризован! — вскрикнули они.
Последлительногорасследования я, наконец,осознал, что студентывсе запоминали, ноничегоне осознавали. В то время, когда они слышали «свет, отраженныйот преломляющейсреды»,онинепонимали, чтоподсредойимеется ввиду, к примеру, вода. Онине осознавали,что «направление распространения света» — это направление, в котором видишь что-то, в то время, когда наблюдаешь на него, и т.д.
Все лишь запоминалось,иничего не переводилосьвмысленные понятия. Так что,в случае если я задавал вопросы: «Что такое угол Брюстера?», я обращался к компьютеру с верными главными словами. Но в случае если я сказал: «Посмотритена воду», — ничего не срабатывало.
У них ничего не было закодировано под этими словами.
Позднее я посетил лекцию в Инженерном университете.
Проходила она так:
«Дватела…считаютсяэквивалентными…еслиравныевращательные моменты… создают… равноеускорение.Дватела считаются эквивалентными,в случае если равные вращательные моменты производятравное ускорение». Студенты сидели и записывали поддиктовку,акогдапрофессор повторялпредложение,они контролировали, всели верно записано. Позже они писали следующее предложение и еще одно, и еще одно.
Лишь я один знал, что профессорговорил о телахс однообразными моментамиинерции, а уяснитьэто было тяжело.
Я не осознавал, как они смогут разобратьсявовсем этом. Вот обращение шла о моменте инерции, но не было никакогообсуждения хотя бы такогопримера: ты желаешь открытьдверь и толкаешьее с одной стороны,а иначе ее подпираютгрузомто с краю,тоу самых петель. Насколькотруднеебудет открыть ее в первом случае, чем во втором?
По окончании лекции я задал вопрос одного студента:
— Вы ведете все эти записи. Что вы с ними делаете?
— О, мы их заучиваем. У нас будет экзамен.
— А какой будет экзамен?
— Весьма простой. Я могу Вам прямо на данный момент назвать один из вопросов, — он заглянулвтетрадьисказал: «Вкаком случаедватела считаются эквивалентными?». Аответ:«Два тела считаются эквивалентными, в случае если равные вращательные моменты создают равные ускорения».
Так что, как видите, они имели возможность сдавать экзамены, и «учить»всеэто, ине знать полностью ничего, помимо этого, что они выучили.
Позже ябылв Инженерном университете на вступительном экзамене. Экзамен былустный,и мнеразрешилипослушать. Одинабитуриентбылпросто прекрасен.
Онотличноотвечал навсе вопросы. Егоспросили, чтотакое диамагнетизм.Онответилсовершенноправильно. Позже его задали вопрос:«Что происходитслучом света, в то время, когда он проходит подопределеннымуглом через слой материала определеннойтолщины и с определенным показателем преломления?»
— Он выходит, сместившись параллельно самому себе, господин.
— А на какое количество он сместится?
— Я не знаю, господин, но я могу посчитать.
Онпосчитал. Все было замечательно.Но уменя к этому времениуже были подозрения.
По окончании экзамена я подошел к блестящему молодому человеку и растолковал, что яиз СоединенныхШтатов и желаю задать пара вопросов, каковые никак не повлияют нарезультат экзамена. Для начала яспросил, может ли он привести какой-нибудь пример диамагнетика.
— Нет.
Тогда я сообщил: «Представьте себе, что эта книга стеклянная, и я наблюдаю сквозьнееначто-нибудьнастоле.Что случитсясизображением, в случае если наклонить стекло?»
— Изображениеповернется, господин, на угол,в2раза превышающийугол наклона.
— А вы не путаете с зеркалом?
— Нет, господин.
Он только что сообщил на экзамене,что лучсвета сместится параллельно самому себе, и,следовательно, изображение сдвинется в сторону, но не будет поворачиваться нинакакой угол. Он дажевычислил,как изображение сдвинется,ноон непонимал, что кусок стекла — этоиестьматериалс показателемпреломленияи что его вычисления имели самоенепосредственное отношение к моему вопросу.
В Инженерном университете я просматривал курс «Математические способы в физике», в которомстаралсянаучить студентов решатьзадачиметодомпроб и неточностей. Этого в большинстве случаев незнают, и яначал спростых арифметических примеров. Я был удивлен, в то время, когда из восьмидесяти с лишним студентов лишь восемь сдали первое задание.Я сказал настоящую обращение отом, чтонадопробовать самим, а не просто сидеть и наблюдать, как я решаю.
По окончании лекции ко мнеподошла маленькая делегация.Мне растолковали, что я недооцениваю их подготовку,чтоони смогут обучаться, и не решаязадач,что математику они в далеком прошлом уже прошли и что заниматься такими несложными вещами ниже их преимущества.
Мы продолжализаниматься,и,независимо оттого,как сложным становилсяматериал,они ни при каких обстоятельствах несдавалини однойработы. Само собой разумеется, японимал, отчего: они не могли ничего решить.
Ещеодного яне могот них добиться — вопросов. В итоге один студентобъяснил мне: В случае если я задамВам вопрос своевременно лекции, позже все будут сказать: «Зачемты отнимаешь у нас время на занятиях?Мыстараемся что-то определить. А ты прерываешь лекцию, задавая вопросы».
Это было какое-то непостижимое гордость, таккакниктоничегоне понималвпроисходящем,ивсетолькоделаливид,чтопонимают.Они притворялись, что им всеясно. И есликто-то задавал вопрос, признавая тем самым, чтоему не все ясно, на него наблюдали сверху вниз и говорили, что он отнимает время.
Я растолковывал, как полезно трудиться сообща, обсуждать все неприятности, все до концавыяснять,ноониэтого неделали,по причине того, что,задав вопрос, они уронилибы своедостоинство.Бедняги!Разумные люди, и какое количество труда они тратили,но вот усвоили этотнелепый, извращенный взор на вещи и сделали собственный «образование» тщетным, всецело тщетным.
Вконце учебного года студенты попросили меня сделать докладо моем преподавании в Бразилии. На докладе должны были находиться не только студенты, но и доктора наук иправительственные госслужащие, такчтоявзял с них обещание,чтоя смогу говоритьвсе, чтозахочу.Мнесказали:«О чемречь!Само собой разумеется.Этоже свободная страна».
И вотя пришел,захвативэлементарныйучебникфизики, покоторому обучались на первом курсе колледжа. Эта книга считалась особеннохорошей, так каквней употреблялись различные шрифты.Самые серьёзные для запоминания вещи печатались жирным тёмным шрифтом, менее серьёзные — побледнее и т.д.
Кто-то сразу же задал вопрос: «Выне планируете ругать данный учебник? Тут находится создатель, и все уверены в том, что это хороший учебник».
— Вы давали слово, что я могу сказать все, что желаю.
Зал был полон.Яначалс определениянауки.Наука — это познание законов природы. Позже я задал вопрос: «Для чего развивать науку? Само собой разумеется,ниодна страна неимеетвозможности принимать во внимание цивилизованной, если она не… и т.д., и т.п.» Все сидели и кивали, потомучто, я знал,такименно ониидумали.Тогдаясказал:«Это,само собой разумеется,нелепо. Почемумыдолжныстремиться подражать второй стране?Длязанятия наукой должнабытьдругая,веская, разумная, обстоятельство;нельзяразвиватьнауку легко потому,что так делаютвдругих государствах».
Потомя отметилпрактическую пользунаучных изучений, вклад наукивулучшение условийжизничеловека,ивсе такое — яих мало подразнил.
Позже я сообщил: «Главная цель моего доклада — продемонстрировать, что в Бразилии нет научной подготовки».
Наблюдаю: они заволновались: «Как? Нет науки? Чушь какая-то! У нас обучается столько студентов!»
Тут я поведал им, что, приехав в Бразилию, я был поражен, как много вкнижных магазинах младших школьников, берущих книги по физике. В Бразилии оченьмного детей занимаются физикой,причем начинают гораздораньше, чем дети вСоединенных Штатах. Исходя из этого страно, чтомы не видим в Бразилии солидного числа физиков. Отчего?
Столько детей трудится изо всехсил, но все впустую.
И я привелтакуюаналогию: ученый занимается греческим языком и обожает его.В его страненемногодетей,изучающихгреческий язык. Но вотон приезжает в другую страну и с удовольствием видит, чтовсе учатгреческий, кроме того самые мелкие дети в начальных школах. Он приходит на выпускнойэкзамен испрашивает студента, будущего эксперта по греческому языку:
— КакСократ осознавал взаимоотношение Истины иКрасоты? — Студентне можетответить.Тогдаученыйспрашивает: «Что СократсказалПлатонувТретьейбеседе?» Студентсияети начинает:«Тр-р-р…» — и на красивом греческом языке повторяет слово в слово все, что сообщил Сократ.
Но в Третьей беседе Сократ именно и сказал о взаимоотношении Красоты и Истины.
Нашученыйобнаружил,чтов этойстране греческий языкучаттак: сперва обучаются произносить звуки, позже слова,а позже предложенияи целые абзацы.Студентымогли повторятьнаизусть, словозасловом, что сообщил Сократ, не отдавая себе отчета в том, что все эти слова вправду что-то означают. Длянихвсе это лишь звуки.Никто ни при каких обстоятельствах непереводилихна понятный студентам язык.
Я сообщил:«Вот какя воображаю себе обучение детей „науке“ тут, в Бразилии». (Мощный удар, правда?)
Позже я поднял учебник, которым они пользовались: В данной книге в одном единственном месте упоминаются экспериментальныерезультаты. Я имею ввиду описаниеопыта с шариком, катящимся по наклонной плоскости. Сообщается, как на большом растоянии онукатится через одну секунду, две секунды,три секунды и т.д.
Эти числасодержат«неточности»,т.е.напервыйвзгляд,думается,чтовидишь экспериментальные эти. Всечисланемногонижеили вышетеоретических оценок.В книге дажеговорится о необходимости учитывать экспериментальные неточности — отлично.
Беда в том, что есливы станетевычислять величину ускорения свободного паденияпри помощи этих чисел,то получите верный ответ.Ноесли шарикдействительно катитсяпонаклоннойплоскости,он обязательно крутится, и, если вы на самомделе ставитетакой опыт, это дает пять седьмыхправильногоответа,таккакчастьэнергиирасходуется на вращение шарика. Так что эти единственные в книге «экспериментальные эти» — фальсификация. Никто не запускал шарик, в противном случае невозможнобыло бы взять такие результаты.
— Я нашёл кое-что еще, — продолжал я. — Наугадлистая страницыи останавливаясь влюбом произвольно выбранном месте,ямогупоказать вам, из-за чего это не наука,а заучивание в любых ситуациях, без исключения. Я рискну прямо на данный момент,вэтойаудиторииперелистатьстраницы,остановитьсявпроизвольном месте, прочесть и продемонстрировать вам.
Так я и сделал. Тррррр-ап — мой палец остановился на какой-то странице, и яначал просматривать:
Триболюминесценция. Триболюминесценция — этоизлучение света раздробленными кристаллами… .
Ясказал: «Вот, пожалуйста. Имеется здесьнаука? Нет! Тут естьтолько толкование одного слова припомощи других слов. Тут ни слова не сообщено о природе:какие конкретно кристаллыиспускают свет,еслиихраздробить? Из-за чего они испускают свет? Вы имеете возможность представить, дабы хоть один студент отправился к себе и попро6овавэто проверить? Онинемогут.
Ноеслибывместоэтоговы написали:„В случае если взятькусок сахара и втемноте расколоть его щипцами, вы заметите голубоватую вспышку. То же самое происходит и снекоторымидругими кристаллами.Никто незнает, из-за чего.Это явление именуется триболюминесценцией.Тогда кто-нибудь проделал бы этодома,и это было бы изучениемприроды“. Я использовалдлядоказательства этотпример, но имел возможность забрать и каждый, — вся книга была такая.
Наконец,я заявил, что не осознаю,как возможно взять образование при таковой саморазвивающейсясистеме,в то время, когда одни сдают экзаменыиучат вторых сдавать экзамены, но никто ничего не знает. Но я, должно быть, ошибаюсь. В моей группе былодва студента, каковые училисьочень прекрасно.Иязнаю одного физика, взявшего образование исключительновБразилии.Так что, не смотря на то, что совокупность и весьма нехороша, кое-какие все же ухитряются пробиться.
Последокладаглавадепартаментанаучногообразованияподнялсяи сообщил: „То, что сказал нам господин Фейнман, не легко слышать. Но я пологаю, что ондействительнолюбитнаукуиискреннеозабочен.Поэтомумыдолжны прислушаться к его точке зрения. Я пришел ко мне, зная, что отечественная совокупность образования поражена каким-то недугом.
Тут я определил, чтоу нас рак“, — и он сел. По окончании для того чтобы выступления и другие сталисвободно высказываться. Встало громадное беспокойство.
Все поднимались и вносилипредложения. Студенты организовали комитет попредварительному размножениюлекцийиеще другие комитетыдля различных целей.
А позже произошло что-то совсем неожиданное. Один из упомянутых мною двухстудентов поднялся и сообщил: &очень;Я обучался не вБразилии, а в Германии.А в Бразилию я приехал лишь в текущем году“. Второйстудентсказалчто-топодобное.
Аназванный мнойпрофессор сообщил: „Я обучался тут, в Бразилии, на протяжении войны. Тогда все доктора наук, ксчастью, покинулиуниверситет, и я училсясамостоятельно,покнигам. Так что, в действительности, я обучался не по бразильской совокупности“.
Этого я не ожидал. Я знал, что совокупность никуда не годится, но что на все 100 процентов — это было плохо!»
Речьперед выпускникамиКалифорнийского технологического университета в 1974 г.
Ричард Фейнман:
« В средние века процветало множество нелепых идей, наподобие того,чторог носорогаповышаетпотенцию.Затемлюдипридумалиметод,какотделить плодотворные идеи от неплодотворных. Способ пребывал в проверке того, трудится мысль либо нет.Данный способ,само собой разумеется,перерос в науку,котораяразвивалась так удачно, что сейчас мы живем в век науки. И, живя в век науки,мы уже еле понимаем , как по большому счету имели возможность существовать знахари, в случае если ничего из того, что они предлагали, не действовало либо действовало весьма слабо.
Но кроме того Сейчас приходится встречатьмножество людей,каковые рано либо поздновтягивают тебявобсуждениеНЛО илиастрологии, либо какой-то формымистицизма, илирасширенияграниц сознания,новых типовмышления, экстрасенсорноговосприятия ит.п.Я пришелк выводу,чтовсеэтоне относится к науке.
Большая часть людей верит в такое количество чудес, что я решил узнать, из-за чего это происходит. Да и то, что я именую своим рвением к изучению, привело меня в стольтруднуюситуацию, где яобнаружил столько хлама, что был простоошеломлен. Сначалаяисследовал разные мистическиеидеииопыты.
Япогружалсявемкость,изолированнуюот внешнихвоздействий, ипережил множество часов галлюцинаций, так что об этоммне кое-что известно. Потомя отправился в Эсаленовскийинститут, что являет собой рассадник аналогичного мышления (это необычное место, и егостоит посетить).Позже я был ошеломлен. Я не осознавал, сколько в том месте всего.
ВЭсаленеестьнесколькобольших ванн,вода в которыеподается из тёплых источников, расположенных на рифепримерновтридцатифутахнад океаном. Одно изсамых приятных впечатлений я пережил, сидя в одной из этих ванн и наблюдаяза волнами,которыеразбивались внизу о каменистый берег, пристальноглядявчистоеголубоенебонадголовой и изучаякрасивую обнаженную девушку, которая нормально приходит и забирается в мою ванную.
в один раз я сидел в ванной и заметил прекраснуюдевушку, которая сидела в ванной с каким-то юношей, что, по всей видимости, ее не знал. Я тут же поразмыслил: „Ух ты! Как бы мне завязать разговор с данной красивой обнаженной крошкой?“
Я пытаюсьпридумать, дабы такое сообщить, когдапареньговорит ей:
„Знаешь, э, я обучаюсь делать массаж. Возможно я попрактикуюсь на тебе?“
— Само собой разумеется, — говоритона.Они выходят из ванны, и оналожитсяна массажный столик рядом.
Я думаю про себя: „Какая красивая линия! Я и грезить не имел возможности о таком!“
Онначинаеттереть большой палецее ноги. „По-моему,я чувствуюэто, — говорит он. — Я ощущаю какую-то впадину — это гипофиз?“
Я взрываюсь: „Ты чертовски далек от гипофиза, юноша!“
Они посмотрелина меня в кошмаре, — я раскрыл себя, — и я сообщил: „Это рефлексология!“
Я скоро закрыл глаза и притворился, что ушел в медитацию.
Этолишь пример того, чтоменя поражает. Я занимался экстрасенсамии псифеноменами, гдепоследним всеобщимувлечением был Ури Геллер,человек, про которого говорили, что он сгибает ключи,проводя по ним пальцем. По его приглашению я отправился к нему в отель, где он должен был сгибать ключи ичитать мысли на расстоянии.Чтениямыслей неполучилось. Мнекажется, никто неимеетвозможности просматривать мои мысли.
Позже мой сын держал ключ, а Ури Геллер тёр его, ноничего не случилось.Тогдаон заявил, что это лучше получаетсяв воде, и вот представьте себетакую картину:все мы стоимв ванной, льется вода, онтрет ключпальцем под водой — и ничего не происходит.Я так и не смог расследовать данный феномен.
Позже я начал думать: а во что еще мы верим?(Тут я отыскал в памяти о знахарях — каклегко было быс ними покончить, установив, что ихсредства на самом деленедействуют.)И янашел вещи,вкоторые веритеще больше людей, к примеру в то, что мы знаем, как нужно учить. Существуют целыешколы новых способов чтения,и математических методови т.п., но в случае если присмотреться, вы заметите, чтолюдичитаютвсеменьше, вовсякомслучае, не больше,чем раньше, несмотряна то, что мы систематически развиваем эти способы.
Вот вам знахарскоесредство, которое не действует.В этом нужно разобраться. Из-за чего онидумают,чтоихметоды должны трудиться? Второй пример — чтоделать с преступниками?
Разумеется, что мыне можемдобиться успеха. Мы создали большое количество новых теорий, ноне добились сокращения числа правонарушений,применяя собственные способы обращения с преступниками.
Но все это считается наукой.И,по-моему,простые люди,каковые судятспозиций здравогосмысла,запуганыэтой псевдонаукой. Учителя, укоторого имеется хорошие идеи по поводу того, как научить детей просматривать, совокупность образования вынуждаетучитьих в противном случае,апоройиобманывает,заставляя думать, что его личный способ далеко не так оптимален. Илимама непослушных мальчиков, так либо иначенаказав их,всю своюоставшуюся жизнь испытывает чувствовины из-затого, чтопоступила„не верно“,помнению экспертов.
Мы должны по-настоящему всмотреться в неработающие теории и в ту науку, которая наукой не есть.
Ядумаю,чтоупомянутые мнойпедагогические и психотерапевтические дисциплины — это пример того, что я назвал бы наукой самолетопоклонников. У тихоокеанских островитянесть религия самолетопоклонников.Своевременно войны они видели,как приземляются самолеты, полныевсякиххороших вещей, и они желают,чтобытакбылои сейчас.Поэтомуониустроиличто-товроде взлетно-посадочныхполос,посторонам ихразложиликостры,выстроили деревяннуюхижину, в которой сидит человекс деревяшками в форме наушников на голове и бамбуковыми палочками, торчащими как антенны — он диспетчер, — и они ожидают, в то время, когда прилетят самолеты.
Они делаютвсеправильно. По формевсе правильно. Все выглядит так же, как ираньше, но все это не действует.
Самолеты несадятся.Я именую упомянутые науки науками самолетопоклонников, потому чтолюди, каковые ими занимаются,следуют всем внешнимправилам иформам научногоисследования, ноупускаютчто-то основное,так каксамолетыне приземляются.
Сейчас мне, само собой разумеется, надлежит сказать вам, что именно они упускают. Но это практически так же тяжело, как и растолковать тихоокеанским островитянам,что им следуетпредпринять, дабы как-то повыситьблагосостояние собственного общества.
Здесьнеотделаешьсячем-то несложным, вродесоветов, какулучшитьформу наушников.Но я заметилотсутствиеодной черты во всех науках самолетопоклонников.То,чтоя собираюсьсообщить, мы никогдапрямоне обсуждаем, но сохраняем надежду, что вы все вынесли это из школы: вся история научных изучений наводит на эту идея. Исходя из этого стоитназвать еесейчас со всей определенностью. Этонаучная честность, принцип научногомышления, соответствующийполнейшейчестности, честности,доведеннойдо крайности.
К примеру, есливы ставите опыт, вы должны сообщатьобо всем, что, с вашей точки зрения, может сделатьего несостоятельным. Информируйте нетолько то,чтоподтверждает вашу правоту. Приведите вседругие обстоятельства, которыми можнообъяснитьваши результаты, всеваши сомнения,устраненныевходе другихэкспериментов, иописанияэтих опытов,чтобыдругие имели возможность убедиться, что они вправду устранены.
Есливы подозреваете, что какие-то подробности смогут поставить под сомнение вашуинтерпретацию, — приведите их. В случае если что-то кажетсявамне верным либо предположительно не верным, сделайте все, что в ваших силах, дабы вэтом разобраться. Если вы создали теорию и пропагандируете ее, приводите все факты,которыеснейнесогласуютсятакже,каките,которыеее подтверждают.Тутесть и более сложнаяпроблема.
В то время, когда многоразных идей соединяетсявсложнуютеорию, направляться убедиться, что теорияобъясняет не толькотефакты, которыеявилисьначальнымтолчкомкее созданию. Законченнаятеория должнапредсказывать и что-то новое, онадолжнаиметь какие-то дополнительные следствия.
Другими словами, моя идея пребывает в том, что нужно стараться опубликовать все данные,котораяпоможет вторым оценить значение вашей работы, а не одностороннюю данные, ведущую к выводам в заданном направлении.
Прощевсегоэтамысль разъясняется,в случае если сравнитьее,к примеру,срекламой. Вчеравечеромяуслышал,чтоподсолнечноемасло„Вессон“ не проникаетвпищу.Чтож,этодействительнотак.Этонельзяназвать нечестным; но я говорюсейчаснео честностии нечестности, а онаучной цельности, котораяпредставляетсовсем второй уровень. Кэтому рекламному объявлениюследовалодобавитьто,чтониодноподсолнечноемаслоне попадает в пищу, еслиее готовить при определенной температуре.
В случае если же ее готовитьпридругойтемпературе,то в неебудет проникатьлюбое масло, включаяимасло„Вессон“.Такимобразом, правдивымбылсмысл, что передавался, нонефакт, а с отличием междуними нами приходиться иметь дело.
Весьнаш опыт учит,чтоправдунескроешь. Другие экспериментаторы повторятвашэксперименти подтвердятилиопровергнут ваширезультаты. Явления природы будут соответствовать либо противоречить вашей теории. И не смотря на то, что вы,быть может,завоюетевременную славуисоздадите ажиотаж,выне получите хорошейрепутациикакученый,еслинебыли максимально старательнывэтомотношении.Ивотэтачестность,этостараньене обманыватьсамого себя и отсутствует большей частью в научных изучениях
самолетопоклонников.
Их главная трудность происходит, само собой разумеется, из сложности неприменимости и самого предмета к нему научного способа.Но надозаметить, что этоне единственная трудность. Как бы то ни было, но самолеты не приземляются.
На множествеопытов мынаучились избегать некоторых видов самообмана. Одинпример:Милликенизмерял заряд электрона в экспериментес падающими масляными каплями. Иполучилнесколькозаниженный,как мытеперь знаем, итог.
Его незначительнаяошибкаобъяснялась тем,чтоиспользовалось неверноезначениедлявязкости воздуха.Интереснопроследитьисторию измеренийзаряда электрона послеМилликена.Еслипостроитьграфикэтих измеренийкак функциювремени, видно, что каждыйследующий итог чуть вышепредыдущего, итакдо тех пор,до тех пор пока результаты неостановилисьна некоем более большом уровне.
Почемуже сразунеобнаружили,чточисло несколькобольше? Ученые стыдятся данной истории, поскольку разумеется,что происходилоследующее:в то время, когда получалось числослишком отличающееся отрезультата Милликена, экспериментаторы начинали искать у себя неточность. Когдаже итог не весьма отличался отвеличины,полученнойМилликеном,он непроверялсятак шепетильно.И вот через чур далекие числаисключались и т.п.Сейчас мы знаем про все эти уловки и больше не страдаем таким заболеванием.
К сожалению, долгаяистория того, каклюди обучались недурачитьсами себя и руководствоваться полнейшей научной честностью, не включена ни в один узнаваемый мне курс. Мы сохраняем надежду, что вы усвоили ее из самого духа науки.
Итак,фундаментальный принцип — не дурачить самого себя. А себя именно легче всего одурачить.Тут нужно быть внимательным. А есливы не дурачите сами себя,вамлегкобудет не дурачитьдругих ученых.Тутнужна легко простая честность.
Я желал бы добавитьнечто,несамое,можетбыть, существенноедля ученого,нодляменяважное:вы как ученый не должны дурачить непрофессионалов. Я говорю не о том, что нельзя обманывать жену и водитьза шнобель подружку. Я не имею в виду те жизненные обстановки, когдавы являетесь не ученым,а просто человеком.
Эти неприятности оставимвам и вашему духовнику. Яговорю об особенном, высшем, типе честности, что предполагает,чтовы как ученыйсделаете абсолютновсе, чтоввашихсилах,дабы показатьсвои возможныеошибки.В этом,непременно, состоит долг ученого по отношению к вторым ученым и, я думаю, к непрофессионалам.
К примеру, я был несколькоудивлен словами моегодруга,занимавшегося космологиейи астрономией.Онсобирался выступать по радиоидумал, как растолковать, какова практическая сокровище его работы. Я заявил, что еепросто не существует.„Да,нотогдамынеполучимфинансовойподдержкидля предстоящих изучений“, — ответил он. Я считаю, что этонечестно. Если вы выступаете как ученый, вы должны растолковать людям, что вы делаете.
А если они решат не финансировать ваши изучения, — что ж, это их право.
Одноизследствийэтогопринципа: задумавпроверитьтеориюили объяснитькакую-тоидею, постоянно публикуйте результаты, независимо от того, каковы они. Публикуярезультаты лишь одного сорта, мыможем усилить отечественную аргументацию. Но мы должны публиковать все результаты.
Ясчитаю,чтоэто так жеважнои тогда,когдавыконсультируете правительственныеорганизации.Предположим,сенатор обращаетсяк вамза советом: направляться ли бурить скважину в его штате?Авысчитаете, что лучше сделать скважину в другом штате. Если вы неопубликуете собственного мнения,мне думается, этоне будет научной консультацией.Васпростоиспользуют.
В случае если ваши советы отвечают пожеланиям правительства либо каких-то политическихдеятелей, они применяют их какдовод в своюпользу; если не отвечают, — их просто не опубликуют. Это не научная консультация.
Но еще более свойственны для нехорошей науки другие виды неточностей. В Корнелле ячасто беседовалсо студентами ипреподавателямипсихологического факультета. Однастуденткарассказаламне,какойонахочетпровести опыт.Кто-то нашёл,чтоприопределенныхусловиях, X,крысы делают что-то, A. Она желала проверить, будут ли крысы так же, как и прежде делать A, еслиизменитьусловиянаY. Онасобираласьпоставитьэкспериментпри условиях Y и взглянуть, будут ли крысы делать A.
Я растолковал ей, что сначаланеобходимо повторить в еелаборатории тот, второй, опыт — взглянуть, возьмёт ли она при условиях X итог A, апотом поменять X на Y и следить, изменится ли A. Тогда она будет уверена, чтоединственноеизменениев условияэкспериментавнесеноеюсамойинаходится под ее контролем.
Ей оченьпонравиласьэтановаяидея, ионаотправиласьксвоему доктору наук.Но он ответил:„Нет,делатьэтого не нужно.Экспериментуже поставлен, и Вы станете терять время“. Это было году в 1947-м либо около того, в то время, когда неспециализированная политикасостоялав том,чтобыне повторятьпсихологические опыты, а лишь изменять условия и наблюдать, что окажется.
Ивнашидниимеется определеннаяопасность тогоже,дажев прославленной физике. Я был удивлен тем, что мне поведали об опыте с дейтерием, поставленномна громадном ускорителе Национальной лаборатории по изучению ускоренных частиц. Длясравнения результатовэтих опытов стяжелымводородом с результатами опытов слегким водородомпредполагалось брать данныечужого опыта,совершённого на другойустановке.
В то время, когда руководителяэксперимента задали вопрос, из-за чего, он ответил,что экспериментслегким водородомнебыл включенв программу,так как время наустановке весьма дорого, а новых результатов данный опыт не позволит. Люди, несущие ответственность за программу Национальной лаборатории, такстремятся к новым итогам в рекламных целях (чтобы получить большеденег), что готовы обесценить сами опыты, составляющиеединственныйсмыслихдеятельности.
Экспериментатораму них часто бывает тяжело делать своюработу так, как того требует научная честность.
Нои впсихологииневсеэкспериментытакплохи.К примеру, было поставленомножество опытов, в которых крысы бегали по разнообразным лабиринтам, но они практически недавали результатов. Ивот в 1937 г. человек по фамилииЯнг поставил оченьинтересный опыт. Онустроил длинныйкоридор сдверьми по обестороны.
С однойстороны впускали крыс, а с другойстороны пребывала пища. Янг желал определить,можноли научить крысвсегда входить в третью по счету дверь от тогоместа, где их впустилив коридор. Нет. Крысы на данный момент же бежаликтой двери, закоторой едабыла в прошедший раз.Появился вопрос: как крысы определят дверь? Так как коридор был замечательно изготовлен и целый был совсем однообразный. Разумеется, что-то отличало эту дверьот вторых.
Янгоченьаккуратновыкрасилвседвери, такчто поверхностьихстала полностью однообразной. Крысы все равно различали двери.
Позже Янг поразмыслил,чтокрысы ориентируютсяпозапаху, и припомощи химических средств начал менять запах послекаждогоопыта. Крысывсе равняется обнаружили дверь. Позже онрешил, что крысы, как ивсякие разумные существа, могуториентироваться посвету ирасположениювещейвлаборатории.Он изолировал коридор,но крысынаходили дверь.Наконец, он осознал, как крысы это делают: они выясняли дорогу по тому, как под их лапами звучит пол. Этому он смог помешать, установив собственный коридор на песке.
Так он закрывал одну за второй вселазейки и, в итоге, перехитрилкрыс и научилих входить в третью дверь. И ни одним из условий не было возможности пренебречь.
С научной точки зрения это высококлассный опыт. Таковой опыт придаетсмысл всейдеятельностис бегающимикрысами,таккаквыявляет истинныеключикразгадкеихповедения. Крометого,этотэксперимент показывает,какиеусловиянадособлюдать,дабы добитьсяточностии строгости в опытах с крысами.
Я изучил предстоящую историю этих изучений.В следующих экспериментахне было ссылок на Янга. Никто не использовалегоприемов — коридорнеставилсянапесок,ивообщениктонепринимал такихмер предосторожности.Легко по-старомупродолжализапускать крыс, не обращая внимания на великие открытия Янга, ана его работы не ссылались, поскольку он не открыл ничего нового в поведении крыс. В действительности он открылвсе,что надоделать,чтобыузнатьчто-тоокрысах.Нонезамечатьподобных опытов — типично для науки самолетопоклонников.
Другимпримером являютсяэксперименты мистера Райнаи вторых ученых, связанныесэкстрасенсорным восприятием. По мереполучения критики различных людей — да исвоей собственной, — они совершенствовали методики проведения опытов,так чтополученныеэффектыуменьшались,уменьшалисьи уменьшались, пока мало-помалу не провалились сквозь землю вовсе. Все парапсихологи ищут таковой опыт, что возможно было бы повторить — совершить его опять и взять тотже самый итог — хотя бы статистически.
Ониизучают миллион крыс — нет, в этом случае людей, — проделывают какие-товещи и приобретают определенный статистическийэффект.В то время, когда ониделают то же самое вдругойраз, то не получаютэтого результата. И теперьпоявляется человек, что говорит,что ожидатьэксперимента,которыйможнобылобыповторить, — неуместное
требование. И это наука?
В своейречи,посвященной уходуспоста директора Университета парапсихологии, м-р Райн говорит осоздании нового учебного заведения. Одна из егорекомендацийзаключаетсявтом,что надообучатьтолькотаких студентов, каковые ужевдостаточной степени показали собственные экстрасенсорные свойства. И не тратитьвременина ищущихизаинтересованныхлюдей, у которых лишь время от времени что-тополучается.
Это оченьопасная образовательная политика — учитьстудентов толькотому,какполучать определенные результаты,вместотого,дабы учитьихставитьэкспериментыповсем правилам научной честности.
Я желаю захотеть вам одной удачи — попасть в такое место, где вы сможете свободноисповедоватьтучестность,окоторойяговорил,и гдени необходимостьупрочить своеположениев организации,нисоображения денежной помощи — нет ничего, что вынудит вас поступиться данной честностью. Да будет у вас эта свобода.»
