Private banking в российском банке — это оксюморон
Из-за чего в Российской Федерации размывается понятие private banking? Имеется ли у нас бизнес, в который сейчас стоит инвестировать? Из-за чего банки не кредитуют производство?
На эти вопросы «БО» ответил управляющий партнер компании «Третий Рим» Андрей Мовчан.
— Андрей Андреевич, как вы оцениваете то, что на данный момент происходит в области private banking у нас в стране?
— В первую очередь, давайте определимся с термином. Что вы имеете в виду под private banking? Я склонен вычислять, что у нас в стране бытует неверная трактовка этого термина и «размывание» его начального смысла.
Под private banking у нас значительно чаще знают формально выделенные подразделения банков и компаний, значительно чаще — сейлз, каковые трудятся с более большими клиентами. За этим стоит не предложение клиенту своеобразных продуктов и ответов, а рвение решать неприятности самой компании. К примеру, большая часть русских банков обозначают этим термином механизм привлечения больших депозитов.
И обычно для клиента private banking в банке — это в первую очередь метод решения проблем сервиса. В некоторых банках, каковые продвинулись в понимании сути этого термина чуть дальше, это возможно расширенный спектр услуг, что, кстати, может включать в себя и достаточно неожиданные вещи. К примеру, вы, будучи клиентом подразделения private banking, имеете возможность выдать доверенность менеджеру банка на совершение операций от вашего имени.
Это весьма комфортно и весьма по-российски — менеджер по вашему звонку переводит ваши деньги по указанным реквизитам. Практически юный человек в банке по доверенности распоряжается миллионами долларов клиентов, и единственное, что удерживает эту конструкцию от взрыва, — его личная порядочность. Это «рискованная» форма обслуживания.
— Но вы же признаете ее эргономичной, однако
— Это специфика русского бизнеса, которая связана с тем, что тут все всех знают. Речь заходит об весьма узкой прослойке людей, каковые помой-му друг другу доверяют
Помимо этого, в Российской Федерации нет законодательно закрепленных средств и механизмов коммуникации, уже существующих в мире. Швейцарские банки, выстраивают четкую, сбалансированную совокупность за счет работы в рамках существующего права, разрешающего принимать и телефонные распоряжения, и распоряжения по email. А у нас таких правовых норм нет.
Но основная неприятность не в этом. В действительности, российские банки в рамках private banking предоставляют, в общем, тот же спектр услуг, что и в ритейле, только возможно с более развитым сервисом. Это некая форма украшения сервиса банка, создающая маркетинговый антураж.
Скорее, тут нужно оперировать понятием «VIP-обслуживание» — вопрос лишь в количестве средств клиента.
— Кое-какие управляющие компании также применяют данный термин
— Управляющие компании всего лишь создают продукты, в каковые предлагают клиентам вкладывать деньги. Главная их задача, снова же, реализовать собственные продукты, их бизнес базируется на «производстве», а не на работе с клиентами. Из этого познание под «private banking» простой продажи инвестиционных продуктов более большим клиентам.
Это смешение понятий достигает уровня вздора в компаниях, каковые реализовывают под видом private banking ПИФы — совсем ритейловый инструмент.
— Другими словами «верного» private banking в Российской Федерации нет?
— Понятие «private banking» имеет продолжительную историю.
Оно сформировалось еще в средние века. Корни происхождения этого университета ведут к генуэзским меняльным конторам, каковые накапливали средства определенной группы людей и имели возможность выдавать деньги по доверенности в пределах собственной разветвленной по городам сети. Из этих меняльных контор со временем и появились частные банки, находящиеся в собствености семьям.
А в то время, когда показалось понятие инвестирования, эти же банки стали агентами инвестирования, не будучи в состоянии составить борьбу за корпоративные услуги — это была прерогатива цеховых и национальных банков. Неспешно такие банки стали специализироваться на частных и специальных решениях инвестициях. К началу XIX века рынок обслуживания частного капитала уже сформировался.
Его отличительными чертами были: необыкновенная надежность университета, отсутствие собственных инвестиционных позиций, неучастие в других бизнесах типа кредитования, персональная имущественная ответственность обладателей перед клиентами. В Российской Федерации таких банков нет.
на данный момент в мире в сфере управления капиталами существует еще одна категория игроков, это wealth-менеджеры, либо multi family offices. Это советники, задачей которых есть формирование для клиентов палитры продуктов и одолжений в различных местах. Они не так много создают собственных одолжений и продуктов, по большей части они их отбирают на рынке.
Это собственного рода мультибрендовые бутики, структуры, каковые завлекают большого клиента вследствие того что у них имеется ответы на каждые его вопросы.
Такие wealth-менеджеры не смогут действенно трудиться в банка в качестве его подразделения, поскольку им нужна независимость. И вот таковой университет образуется стремительнее. И я бы ожидал, что развитие private banking в Российской Федерации должно начинаться с роста таких университетов.
— Ваша компания по сути wealth-менеджер?
— Да.
— Появление для того чтобы типа компаний на отечественном рынке управления капиталами — это событие?
— И да, и нет. На отечественном рынке имеется некое количество компаний, каковые действовали приблизительно таким же образом, как отечественная. Но, в большинстве случаев, эти компании кэптивны или к каким-то структурам, или к определенным людям.
Исходя из этого они решают по большей части неприятности собственных партнёров и акционеров, и случайным образом — неприятности вторых клиентов. Я с опаской могу высказать предположение, что мы для рынка являемся первой компанией, которая идет иначе — как полностью свободный провайдер, равноудаленный от всех клиентов, что формирует wealth management как раз в хорошем понимании. Таких компаний и в мире не довольно много.
— Вы вычисляете, что отечественный рынок уже готов к появлению компаний данной категории?
— Тут имеется хорошая новость и нехорошая. Хорошая пребывает в том, что на этом рынке нет конкуренции, фактически никто не предлагает услуги wealth management. Нехорошая новость в том, что клиенты до тех пор пока мало готовы к потреблению таких одолжений.
— В чем сущность сотрудничества с банками таковой компании, как ваша? Вы сотрудничаете на данный момент с русскими банками?
— При необходимости мы можем размещать деньги клиентов на депозитах в банках. Но это для нас маленький бизнес. Нам занимательнее рыночные инструменты. Мы используем — в случае если сказать не о российских, а о западных банках — их платформу для управления активами клиентов, управляем квитанциями клиентов в западных банках. Тут все отработано, западные банки превосходно торгуют, превосходно отчитываются в режиме онлайн с «закачкой» информации в отечественную совокупность. Делать это в Российской Федерации до тех пор пока нереально.
Не вследствие того что законодательство мешает, а вследствие того что отечественные банки к этому не готовы морально и технически. Российские банки могут значительно меньше, чем их коллеги на Западе. Открыть счет клиенту в русском банке и руководить им действенно мы не можем — банк не готов давать обычную отчетность и предоставлять данные, выполнять ордера так, как их необходимо выполнять.
Банки не имеют торговой практики и не в состоянии оперировать на различных площадках.
К сожалению, пока мы не нашли отечественного коммерческого банка, с которым вероятно действенное партнерство. Не смотря на то, что с наслаждением сделали бы это. В случае если отечественные банки имели возможность бы кредитовать под залог сумок, если они имели возможность бы брать у нас секьюритизированные инструменты и оперировать на собственных платформах деньгами отечественных клиентов, все было бы по-второму. И тот факт, что нам приходится строить партнерские отношения с зарубежными банками, а не с русскими, само собой разумеется, меня огорчает.
Так как российский рынок — это увлекательный и громадный рынок, это 700 миллиардов долларов потенциальных клиентских сумок.
— Вы имели возможность бы пояснить — какие конкретно клиенты пользуются одолжениями wealth management?
— Клиенты самые различные. По большей части это обладатели бизнеса среднего размера либо топ-менеджеры. Главная часть клиентов — это люди, каковые уже реализовали собственный бизнес и заботятся о собственном состоянии, большая часть — активные предприниматели.
Имеется СЕО больших компаний, каковые взяли собственную долю от продажи компании либо бонусы и желали бы разумно распорядиться средствами.
— Данный портрет сходен с портретом клиентов банковских подразделений private banking.
— Да, само собой разумеется.
— А переток клиентов из банка в сферу wealth management вероятен?
— Мы не находимся в борьбе с банками за клиента, у нас различные сервисы. Мы трудимся с клиентами, у которых 20 миллионов долларов собственного состояния и больше. Их приблизительно 40 тысяч в стране.
И они замечательно знают, для чего нужен банк, а для чего — компания wealth-manager. В большинстве случаев, клиент применяет оба метода работы. Через банк идет обслуживание его базисных квитанций, зарплатные проекты и без того потом. А второй метод — это личный банк, где он ведет собственные инвестиционные дела. И эти вещи не пересекаются.
Пересечение появляется, в случае если клиент пробует через банк делать инвестиции, у него не получается и он начинает искать какую-то надстройку. Либо в то время, когда клиент через нас желает сделать депозит — легко ему это эргономичнее. Но все эти пересечения грубо говоря дружественные.
У нас не бывает обстановок, в то время, когда банк приходит и говорит: «дайте клиента», либо напротив.
— Какие конкретно увлекательные тренды вы видите на рынке сейчас?
— Мы на данный момент делаем много рефинансирования. Главная тема для бизнесов среднего размера — рекапитализация.
Второй тренд, что мы начинаем видеть, это консолидация венчурной индустрии. Довольно много компаний, каковые не являются мейнстримом — другими словами это не нефтяные либо газовые компании, начинают планировать в кластеры и создавать настоящий бизнес. Примеров большое количество, причем самых экзотических — от компаний, оказывающих ремонтно-наладочный сервис ресурсной индустрии, до компаний, каковые делают судовые и летные тренажеры — оказалось, что это очень важный и востребованный бизнес.
Я бы весьма желал заявить, что показался тренд создания здорового кредитного поля, но это неправда. Происходит обратное — умирание кредитной работы. Существующее регулирование шепетильно смотрит за тем, дабы никто из тех, кому необходимы деньги, их не получал. Совокупность резервирования, которая связана с кредитованием, на сегодня устроена так, что в случае если компании вправду нужен кредит, банку очень невыгодно его выдавать.
Мы приходим в большие банки, каковые ломятся от ликвидности, с предложением «дайте кредит красивой компании, у которой прекрасный бизнес». На что банкир отвечает: «Вы понимаете, в случае если у нас залоговая масса не превышает количество кредита в разы, а текущие доходы не покрывают возврат кредита с процентами, то у нас сходу такое резервирование, что я не могу на это пойти».
Как вы думаете, в случае если залоговая масса многократно превышает размер кредита, а текущие доходы покрывают платежи — нужен кредит таковой компании? В случае если так дальше отправится — у нас останутся банки и провалятся сквозь землю предприятия.
— Вы довольно часто общаетесь с банкирами, какая из тем, на ваш взор, звучит в беседах с ними значительно чаще?
— Главная тема, которая тревожит всех, — как реструктурировать то, что сделано до кризиса. Процесс сверхсложный, регулирование не оказывает помощь раскрывать «нарывы» и лечить — провоцирует переход процесса в хронический. Все банки весьма опасаются за капитал.
Делать ничего не смогут и уверены в том, что все «зарастет» само по себе.
Я сейчас все время сталкиваюсь с одной и той же обстановкой: имеется предприятие, оно желает и имело возможность бы трудиться, но у него такая долговая нагрузка, что оно может лишь погибнуть. Нужно делать обычное банкротство, очищать от долгов, возобновлять работу!
А сделать его не дает банк. Из-за чего? По причине того, что ему нужно будет списывать кредит. А списывать кредит — падает капитал, падает капитал — ты не можешь выдавать другие кредиты, значит — ты не можешь трудиться. Получается замкнутый круг.
И в следствии мы все живем в иллюзорной картине, как словно бы все прекрасно, а петелька затягивается Мысль фондов «нехороших» долгов и запрета на нормативы по капиталу была не таковой плохой.
СПРАВКА БО
Андрей Мовчан трудится на русском и интернациональном денежном рынке около 20 лет. До создания компании «Третий Рим» в течении шести лет был главойгруппы «Ренессанс Управление инвестициями». До этого он занимал должность исполнительного директора инвестиционной компании «Тройка Диалог», где создал и руководил бизнесом «Денежных ответов».
Входил в состав высшего менеджмента последовательности наибольших русских коммерческих банков. «Самый успешный начальник УК в Российской Федерации» по версии издания Forbes в 2006 году, лауреат премии «Персона года 2006» РИА РБК и «Лучший начальник УК» по версии издания «Финанс» в 2008 году.
