Умный протекционизм
Интеграция русском финансовой системы в глобальное денежное пространство обязана осуществляться так, дабы максимум в цепочке создания добавленной цене, и технологии и кадры оставались в Российской Федерации. // Иван Розинский, член правления Международного Столичного банка, кандидат экономических наук. Статья отражает личное вывод автора. «Специалист» №4(498), 30 января 2006
Ожидает ли русского финансовую систему повторение восточноевропейского сценария — «чужестранцы придут и все скупят»? Данный вопрос поднимается всегда, в то время, когда появляются слухи о подготовке того либо иного российского банка к продаже стратегическому зарубежному инвестору. Слухи же появляются на денежном рынке систематично в течении как минимум последних трех лет.
И не смотря на то, что до сих пор вправду больших российских банков чужестранцам не реализовывали, сама регулярность появления информации о ведущихся на эту тему переговорах заставляет высказать предположение, что по крайней мере в некоторых случаях беседы небеспочвенны. Наряду с этим, ясно, реализация или не реализация восточноевропейского сценария будут иметь весьма важные последствия для всей экономики России.
Национально-зарубежное доминирование
Чтобы проанализировать возможности русском финансовой системы, имеется суть раздельно разглядывать четыре группы русских банков в зависимости от типа главных собственников. Первую группу составляют госбанки; вторую — зарубежные; третью — банки, чьи собственники в один момент владеют больших промышленных активов, в основном сырьевых (ко мне включен и квазигосударственный Газпромбанк); четвертую — все остальные, другими словами российские «неолигархические» частные банки.
Анализ ограничивается первой сотней русских банков, настоящая структура собственности которых, в отличие от многих более небольших банков, возможно установлена достаточно четко. Эти банки определяют лицо финансовой системы страны. На их долю, согласно данным на 30 июня прошлого года, приходится 82% активов, 73% прибыли и 84% капитала финансовой системы страны — выборка, так, достаточно репрезентативна.
Госбанки остаются главной силой: более половины активов и чуть менее половины совокупного капитала отечественной выборки. У чужестранцев порядка 9% по обоим показателям, оставшиеся приблизительно 40% дробят между собой банки третьей и четвертой групп с маленьким преимуществом третьей.
Пример успешной работы с дочерними зарубежными банками — Австрия. Эта маленькая страна, согласившись из-за маленьких размеров внутреннего рынка «сдать» значительную часть собственной финансовой системы чужестранцам, сумела добиться не только сохранения национального бренда, но и оговорить для Вены статус банковского центра всей Восточной Европы.
Предположения о подготовке к продаже в большинстве случаев касаются банков четвертой и особенно третьей («олигархической») группы. Каковы основания для аналогичных догадок?
Согласно точки зрения одного из ведущих мировых инвестбанков — группы Goldman Sachs (GS), основная обстоятельство — потенциальная дефицит капитала для полноценного развития русских банков. Чем выше капитал банка, тем выше его устойчивость; возможно заявить, что капитал является обеспечением по всем операциям — от выдачи кредитов до приобретения ценных бумаг. Наряду с этим мелкий капитал заметно снижает инвестиционные возможности кредитного учреждения.
Аналитики GS (их доклад вышел 18 ноября 2005 года) уверены в том, что русским банкам потребуется 17 миллиардов долларов нового капитала чтобы, с учетом ожидаемых темпов роста активов (инерционный сценарий), сохранить к 2008 году существующий уровень капитализации финансовой системы страны.
Потенциальная неприятность с капитализацией финансовой системы России позвана не только стремительным ростом кредитования экономики, но и достаточно скромным уровнем рентабельности банков. Доналоговая доходность на капитал в русском банковской совокупности (без Сберегательного банка) в 2004 году составляла 18,9%. В прошедшем сезоне рентабельность выросла, но не кардинально.
Этот уровень рентабельности недостаточен для капиталообразования, разрешающего хотя бы сохранить существующий уровень капитализации совокупности (в случае если вычислять, что скорость увеличения кредитования не изменятся). Иными словами, банки не смогут генерировать капитал за счет собственной прибыли и будут нуждаться во вливаниях извне. Наряду с этим, в случае если мы говорим о частных внутрироссийских источниках, банкам нужно будет конкурировать за капитал в основном с сырьевыми отраслями.
В таковой конкуренции шансов у кредитных учреждений мало. В коротко- и среднесрочном нюансе в Российской Федерации частнобанковский бизнес менее прибылен если сравнивать с сырьевым, что, напомним, для хозяев банков третьей группы есть главным. Особенного смысла вкладывать дополнительные средства в капитал собственных банков, а не в сырьевой бизнес, собственникам, строго говоря, нет.
Наоборот, мысль концентрации упрочнений (и собственных, и собственных лучших менеджеров) на главном бизнесе и спасения от бизнесов неосновных выглядит очень привлекательной.
«Собственные» банки неспешно прекратили играться значимую роль в финансировании сырьевого бизнеса — выросшие и «почистившиеся» сырьевые компании смогут сейчас заимствовать средства с рынка заметно дешевле, чем наибольшие частные российские банки. Простые для банков — участников денежно-промышленных групп функции расчетного центра в полной мере удачно смогут выполняться внешними структурами — для этого необязательно подкармливать собственный банк за счет собственного же главного бизнеса.
Основной обстоятельством сохранения «собственных» банков помогают, пожалуй, только мысли защиты бизнеса, соблюдения нужной тайны в щекотливых вопросах. Но и тут, как представляется, положение дел изменяется: от атаки по схеме ЮКОСа собственный банк не защитит, а с менее важными «наездами» большой сырьевой бизнес, в большинстве случаев, может справляться сам. Плюс к этому постепенное увеличение транспарентности промышленных бизнесов снижает спрос на секретность всего и вся, традиционно обеспечивавшуюся посредством всецело подконтрольного банка.
Наровне с потенциальным предложением русских банковских активов, позванным их низкой если сравнивать с сырьевыми активами доходностью, возможно ожидать появления важного спроса на них со стороны транснациональных денежных групп. Для глобальных игроков не следует вопрос, быть в Российской Федерации либо нет — они должны тут быть легко вследствие того что они глобальные, и, следовательно, будут или брать банки, или строить их сами.
В отличие от россиян они готовы платить за входной билет на рынок, причем платить дорого: КМБ-банк, к примеру, был реализован за сумму, превышающую его капитал практически в четыре раза, а годовую прибыль — более чем в 30 (!) раз. Данный, и ряд других аналогичных примеров говорят о принципиальной готовности к дорогим приобретениям в русском банковском секторе.
Однако русским банкам для успешной продажи требуется важная предпродажная подготовка — «причесывание», «убирание скелетов из шкафов» и проч. Так они, фактически, на данный момент как раз этим и занимаются — уже заявили о замыслах публичного размещения пакетов собственных акций в 2006 году Внешторгбанк (ВТБ) и Росбанк.
Восточноевропейский сценарий нас в ближайшие три года не ожидает — для его реализации нужна приватизация Внешторгбанка и Сбербанка, что по политическим обстоятельствам в указанные сроки практически поразительно. Настоящая возможность — рыночное доминирование национальных и зарубежных банков. Часть первых может составить 50-60% от капитала и активов много ведущих русских банков, часть вторых — 20-25%.
Сообщённое разрешает сделать кое-какие прогнозы относительно структуры русском финансовой системы на ближайшие пара лет. Восточноевропейский сценарий нас в ближайшие три года не ожидает — для его реализации нужна приватизация Внешторгбанка и Сбербанка, что по политическим обстоятельствам в указанные сроки практически поразительно. Настоящая возможность — раздел третьей группы между первыми двумя и доминирование национальных и зарубежных банков.
Часть первых может составить 50-60% от капитала и активов первой много русских банков, часть вторых — 20-25%. Примечательно, что в один раз в отечественной истории национально-зарубежное доминирование в банковской совокупности уже было.
Эти по 1914 году сами по себе ничего не обосновывают — интересный факт, и лишь. Но в случае если отыскать в памяти, что модернизация и в России, и в современной России проводилась сверху («единственный европеец в Российской Федерации — правительство»), что национальная буржуазия и тогда, и по сей день была и остается политически не сильный, то определенные аналогии смогут быть оправданы.
Государственные банки не панацея
В первую очередь необходимо подчеркнуть, что в случае если ориентироваться на размеры внутреннего банковского рынка страны, то Российская Федерация в полной мере может стать базой для нескольких больших по мировым меркам банков. В случае если принять прогнозируемую величину номинального ВВП на конец 2005 года равной 640 миллиардов долларов и заложить номинальный десятипроцентный ежегодный рост этого показателя на ближайшие пять лет (что свидетельствует 6-7% настоящего роста плюс 3-4% от результата упрочнения рубля), то в 2010 году величина номинального ВВП будет равна примерно триллиона долларов.
В случае если сейчас мы достигнем соотношения активов финансовой системы к ВВП, характерного хотя бы для сегодняшней Польши (63% против отечественных нынешних 45%), то возьмём величину активов в 630 миллиардов долларов. В эту цифру теоретически в полной мере умещаются три-пять достаточно больших банков, входящих в первую сотню кредитных учреждений мира (сотый по размерам банк — английский Standard Chartered Bank — имеет активы в 120 миллиардов долларов).
Соотношение сил между национальным, зарубежным капиталом и национальным частным в банковской совокупности в различных государствах неодинаково. В большинстве случаев национальный личный капитал играется ведущую роль в больших государствах, владеющих достаточным для действенного функционирования громадного банка размером национального рынка, а также в денежных сверхдержавах Нидерландов и типа Швейцарии, банки которых сумели осуществить крупномасштабную внешнюю экспансию.
Ключевая роль национального капитала характерна для Германии (земельные банки), до недавнего времени — для Австрии, государств догоняющего развития, включая Китай, Бразилию и Индию. Наконец, ведущая роль зарубежного капитала в банковской совокупности характерна для Восточной Европы, некоторых государств Латинской Америки и для малых государств.
Россию в большинстве случаев сравнивают или с Восточной Европой (в силу схожести исторического пути во второй половине ХХ географической близости и века), или с набирающими экономическую мощь громадными государствами догоняющего развития — Китаем, Бразилией и Индией. В этих трех государствах, как уже говорилось, в банковской совокупности превалирует национальный капитал.
Такая же обстановка была в государствах Восточной Европы семь-десять лет назад, в то время, когда риск государств этого региона оценивался на уровне сегодняшнего российского: у России инвестиционные рейтинги от ведущих мировых агентств показались в 2004 году, а у Венгрии и Польши — в 1996-м. Тогда в Восточной Европе в среднем на государственные банки приходилось не меньше половины активов банковских совокупностей, а часть зарубежного капитала составляла приблизительно 20%.
на данный момент транснациональные денежные группы осуществляют контроль порядка 70% рынка банковских одолжений в этом регионе мира. Столь масштабные трансформации случились в следствии приватизации, при осуществлении которой проводилась политика привлечения зарубежного капитала. Такая политика вытекала из существовавшего в большинстве восточноевропейских государств общенационального консенсуса по поводу необходимости скорейшего вступления в ЕЭС.
Отечественная обстановка принципиально другая. Переход русском финансовой системы под контроль зарубежного капитала очевидно не согласуется с амбициями нашей страны. У нас при всем неумении и различии оценок договариваться между собой все же существует что-то очень близкое к общенациональному консенсусу по поводу необходимости сохранения национального суверенитета, а также экономического.
Наряду с этим отечественный личный банковский капитал, что именуется, «не тянет»: размеры и особенно капитализация отечественных частных банков по мировым меркам открыто мелки (а в банковской отрасли размер имеет большое значение), плюс к тому, как отмечалось выше, не утихают беседы о вероятной продаже вовне банковских активов, приносящих меньшую прибыль, чем сырьевые. Из этого ставка на госбанки: во-первых, без разрешения они не продадутся, а во-вторых, они — самые большие в стране и, значит, в принципе имеют больше шансов войти в мировую премьер-лигу, чем их более небольшие собратья.
Переход финансовой системы России под контроль зарубежного капитала очевидно не согласуется с амбициями нашей страны. У нас при всем неумении и различии оценок договариваться между собой все же существует что-то очень близкое к общенациональному консенсусу по поводу необходимости сохранения национального суверенитета, а также экономического.
Теоретически выходом из положения имела возможность бы быть приватизация госбанков в пользу национального капитала, разрешающая последнему накачать мускулы. Но, учитывая настрой многих частных обладателей русских активов, чуть ли это выход. Соверши на данный момент приватизацию Внешторгбанка и Сбербанка — в случае если ее сократить лишь русскими участниками — громадна возможность того, что через три-пять лет полученные по неполной цене банковские активы будут «упакованы» и перепроданы за предел.
Таким был и остается подход последовательности русских собственников ко многим активам — ТНК, «Сибнефти», «Силовым автомобилям» и др., каковые были взяты от страны по далеко не полной стоимости (однако не все из них удалось, несмотря на громадное жажду, реализовать чужестранцам). Каковы же основания считать, что замыслы в отношении менее прибыльных банковских активов будут иными?
Благодаря частного недоверия бизнеса и взаимного государства появляется порочный круг. Государство желает сохранить значимую долю национального капитала в банковском секторе. Наряду с этим обладатели сырьевых активов настроены на продажу собственных банков, а у неолигархических не хватает ресурсов для их выкупа.
В этих условиях единственный выход — усиливать государственные банки и помогать покупке ими выставляемых на продажу частных банков (пример — приобретение Внешторгбанком Гута-банка и питерского Промстройбанка). Иначе, обладатели частных банков видят явное усиление позиций собственных соперников-госбанков, а также достигаемое нерыночными способами. Вера в собственную свойство удержаться на рынке значительно уменьшается, готовность «реализовать и не мучиться» растет.
Круг замыкается.
Однако представляется, что ставка на госбанки возможно только временным ответом. И дело тут не только в постулате о неэффективности национального предпринимательства если сравнивать с частным. В случае если сказать об интересах страны, то долговременная неприятность национальных банков — политическая невозможность осуществления на их базе полноценной внешней экспансии российского банковского капитала.
Нужно осознать, что в эру глобальной борьбе не удастся« в собственном окопе» под защитой ограничений и пошлин. В случае если мы желаем быть какое количество-нибудь важными игроками на мировой арене, необходимо «подниматься из окопа» и наступать самим. Иными словами, не только выстраивать правила игры для зарубежных клиентов русских активов, но и деятельно помогать российской внешней экспансии.
А внешняя экспансия национальных банков таковой страны, как Российская Федерация, — вещь очень сложная политически. По-важному их к себе никто не разрешит войти, другими словами занять значимую долю собственного рынка никто, не считая, возможно, Таджикистана, не разрешит.
Кроме того чтобы заменить осуществляющего контроль акционера росзагранбанков (РЗБ) с ЦБ на национальный ВТБ, потребовалось пять лет тяжелейших переговоров с надзорными органами государств-членов Евросоюза (особенно несговорчивым было английское Financial Service Authority) и сохранение на три года обеспечений отечественного ЦБ в отношении РЗБ. И это при том, что часть РЗБ на денежных рынках государств их дислокации исчезающе мелка. Стратегически ставка на государственные банки будет означать закрытость отечественной финансовой системы, что в условиях глобализации обрекает ее на второсортность и в конечном счете на проигрыш в глобальном соревновании.
В это же время такая экспансия сейчас была бы очень своевременна, в первую очередь в государства СНГ. Под боком у нас поднимает голову финсектор Казахстана, быстро усилившийся по окончании совершённой в этом государстве пенсионной реформы, принесший в совокупность долговременные пенсионные накопления, применяемые для капитализации банков.
Наряду с этим казахстанским банкам очевидно тесно в собственной стране, где, как и в Российской Федерации, наибольшие сырьевые фирмы все в большей мере интегрируются в мировую экономику и мировую экономику. Интеграция между русскими и казахстанскими банками идет, причем до тех пор пока «не в том направлении» — они удачно прорываются на отечественный рынок (дочерние банки в Москве, Омске, Казани и Челябинске), а не мы на их.
Потому, что размеры рынка Казахстана мелки для действенной работы больших кредитных учреждений, банки данной страны или будут приобретены/интегрированы с более замечательными внешними структурами (к примеру, русскими), или сумеют нарастить мощь за счет собственной экспансии. Российская Федерация — очевидное направление таковой экспансии.
Наряду с этим заинтересованностям нашей страны отвечала бы не просто экспансия казахстанцев в Россию, а интеграция банковских совокупностей двух государств, постепенное преодоление разделения на «нас» и «их». Думается, что с таковой задачей лучше смогут совладать именно частные банки, задействующие разные механизмы наподобие обмена акциями, каковые сложно реализовать при госбанков.
Итак, не смотря на то, что для определенного исторического этапа ведущая роль госбанков — обычное явление для страны, которая по каким-либо обстоятельствам не желает доминирования чужестранцев в собственной денежной совокупности, данный этап неимеетвозможности длиться вечно. Для успешной конкуренции в эру глобализации нужен национальный личный капитал, конкурентоспособный в мире и ориентированный на стратегический, а не портфельный подход. Его нужно выращивать, разрывая порочный круг недоверия между национальным бизнесом и государством.
Пора играться вдолгую
Выходом из положения видится банковский «пакт Монклоа» — по аналогии со известным соглашением между властью и разными политическими силами Испании, которое обеспечило успех европейской модернизации страны по окончании ухода авторитарного режима. Сущность для того чтобы пакта — обмен помощи частных русских банков со стороны страны на их лояльность стране и готовность играться вдолгую. Необходимо оказать помощь национальному частному банковскому бизнесу преодолеть краткосрочность мышления и излишне «портфельный» подход к инвестициям, другими словами настрой на ускоренную продажу собственных активов.
В большинстве случаев в качестве механизма помощи банков именуют создание совокупности рефинансирования банковских кредитов со стороны Центробанка. Мера эта, непременно, необходимая, но, как представляется, недостаточная. Узким местом русском финансовой системы есть сейчас не ликвидность как таковая (в страну поступает достаточно большое количество нефтедолларов для ее поддержания), какое количество возможность действенного управления данной ликвидностью, и достаточность капитала для обеспечения роста.
Речь заходит о том, дабы не столько «давать деньги», какое количество предоставлять возможность действенно руководить привлеченными деньгами. Не столько давать преимущества над чужестранцами, сколько компенсировать те преимущества, каковые у чужестранцев имеется — безотзывность депозитов, громадный и недорогой капитал.
Внешняя экспансия национальных банков таковой страны, как Российская Федерация, — вещь очень сложная политически. По-важному их к себе никто не разрешит войти, не считая, возможно, Таджикистана. Кроме того чтобы заменить осуществляющего контроль акционера росзагранбанков с ЦБ на национальный ВТБ, потребовалось пять лет тяжелейших переговоров с надзорными органами государств-членов Евросоюза.
Первостепенная мера вследствие этого — отмена отзывности вкладов до истечения их контрактного срока, что предоставит шанс профессионально руководить ликвидностью. На данный момент, как мы знаем, в соответствии с Гражданским кодексом все депозиты частных лиц являются отзывными: вкладчик может настойчиво попросить вернуть собственный депозит в любую секунду независимо от того, на какой срок он его положил, и независимо от того, на какой срок его переразместил банк.
В следствии все депозиты частных лиц по сути являются вкладами до востребования. Такая обстановка не несла большого системного риска в условиях, в то время, когда часть вкладов населения в пассивах банков была мала. Но на данный момент, в то время, когда эта часть достигла 29% и увеличивается, давая слово к концу 2005 года достигнуть 100 миллиардов долларов, обстановка изменилась кардинально.
Наряду с этим, размещая привлеченные средства в другие активы и кредиты, банки оказываются в сложной обстановке: при любом внешнем шоке (позванном, к примеру, заказанной соперником статьей в газете либо неловкими действиями властных структур) испуганные вкладчики смогут срочно настойчиво попросить назад все собственные вклады, и банки обязаны будут их выдать. Потому, что деньги не лежат без дела, а размещены в другие активы и кредиты, то банк сталкивается с значительной проблемой: где забрать средства для удовлетворения требований вкладчиков.
Крайне важно осознать, что отсутствие безотзывности вкладов есть конкурентным преимуществом национальных и зарубежных банков, и — с определенными оговорками — банков, чьи собственники обладают большими сырьевыми активами. Не имеющие таких собственников частные российские банки (четвертая несколько) наряду с этим открыто дискриминируются.
При массового бегства вкладчиков у собственников банков первых трех групп по определению имеется средства для расплаты со всеми вкладчиками за счет бюджета (государственные банки), бизнеса вне России (зарубежные банки) и небанковского бизнеса (банки третьей группы) — последнее было показано летом 2004 года собственниками Альфа-банка. У «неолигархических» частных банков таких средств нет. В это же время их бизнес возможно замечательно организован, кредиты смогут различаться высоким качеством, риски контролироваться, пассивы и активы быть безукоризненно сбалансированы по срокам и валютам и т. д. — при массового бегства вкладчиков все это никак не окажет помощь.
Отмена отзывности вкладов до истечения контрактного срока предоставит шанс русским банкам соотносить срочность привлеченных и размещенных средств, как это делают все банки мира, предоставит шанс нормально соперничать с чужестранцами по качеству управления ликвидностью.
Вторым наиболее значимым направлением помощи частных русских банков есть содействие их капитализации, увязанное с выращиванием стабильных собственников. Повторим, что сейчас как раз капитал, а не ликвидность есть узким местом русском финансовой системы. С июля 2004-го по июль 2005 года 8 из 25 наибольших банков государства сталкивались со понижением норматива достаточности капитала до 11% и ниже, что есть наиболее значимым сдерживающим развитие причиной: приходится замедлять рост активов.
Капитал дорог, и в межотраслевой борьбе за него банки проигрывают сырьевым отраслям. Центробанк имел возможность бы предоставлять банкам долговременные субординированные кредиты, включаемые в расчет банковского капитала. Разумным техническим механизмом предоставления таких кредитов видится выкуп Центробанком субординированных облигационных займов, производимых банками.
Такая форма — субординированный облигационный заем — разрешит ЦБ потом размещать облигации среди сторонних инвесторов, а не держать кредит на своем балансе. Субординированные кредиты имели возможность бы, например, употребляться для финансирования приобретений вторых банков, а также за границей.
Предлагаемая мера, как и всякое предложение о выборочной национальной помощи частного бизнеса, обязана выдерживать тест на коррупциогенность. Снизить коррупционные соблазны возможно, установив, к примеру, формальные правила, при исполнении которых любой трудящийся в Российской Федерации более определенного срока банк имел бы право на получение для того чтобы кредита.
Наровне с соблюдением усиленных если сравнивать с простыми нормативных требований Центробанка в течение, скажем, двух либо трех лет, и стандартных вещей наподобие отчётности и международного аудита по МСФО критерием доступа имела возможность бы стать часть на рынке (при условии предельно ясного механизма ее расчета). Представляется разумным вести обращение о доле как на общероссийском, так и на региональных рынках, тем самым ориентируясь на поддержку не только национальных, но и региональных банковских фаворитов.
Нам нужен банковский «пакт Монклоа» — обмен помощи частных русских банков со стороны страны на их лояльность стране и готовность играться вдолгую. Необходимо оказать помощь национальному частному банковскому бизнесу преодолеть настрой и краткосрочность мышления на ускоренную продажу собственных активов.
Предоставление субординированного кредита от Центробанка возможно увязано с введением ограничений на смену хозяина во время до погашения. Более того, давая таковой кредит, Центробанк имел возможность бы не только брать в залог ценные бумаги банка (для этого потребуется поменять действующую на данный момент норму, в соответствии с которой субординированный кредит должен быть необеспеченным), но и потребовать частичных обеспечений от конечных собственников банка — физических лиц, что послужило бы хорошим механизмом проверки серьезности намерений банкиров.
Очень многообещающей мерой видится помощь Центробанком выкупа коммерческих кредитных учреждений их менеджерами по примеру банка «Траст». Это может стать альтернативой приобретения банков госбанками и иностранцами, содействуя появлению русских собственников, ориентированных на долгое нахождение в данном бизнесе. Именно это стране и необходимо, если она планирует строить капитализм и наряду с этим сохранять экономический, а с ним и политический суверенитет.
Окончание направляться.
