Взятки давала. откаты не платила
Елена Батурина поведала Марианне Максимовской, что она думает о сегодняшней России и об отношении к себе на родине.
Австрийский город Китцбюэль переживает невиданный туристический бум. Одних лишь русских, по некоторым оценкам, должно приехать в наше время в отпуск более чем 40 тысяч. Австрийцы считают, что они тянутся ко мне за Еленой Батуриной
Город Китцбюэль — самое фешенебельное место в Австрийских Альпах, местная Рублевка. Тут довольно много русских: в магазинах, ресторанах, отелях — везде слышна русская обращение. Зимний период ко мне приезжают, дабы кататься на лыжах, а летом — играться в гольф.
В то время, когда задаёшь вопросы продавцов в магазинах, что они думают о русских туристах, видишь искреннее энтузиазм и осознаёшь: в структуре доходов этого маленького города русские деньги занимают особенное место.
Но отдельное место тут, само собой разумеется, занимают деньги Елены Батуриной. Не только вследствие того что она выстроила самый респектабельный отель Китцбюэля Grand Tirolia (кстати, начала строить его задолго до опалы), но и вследствие того что Батурина большое количество инвестирует в развитие города: финансирует фестивали, проводит разные мероприятия. Возможно, ей это нужно для имиджа и интегрирования в местную судьбу.
И она собственного добилась: ее в том месте ценят и уважают. К примеру, какое-то время назад власти Китцбюэля решили не реализовывать дома в собственность чужестранцам как физическим лицам (дабы не накупили местных шале только в инвестиционных целях, не торопясь в них позже заселяться). Для Елены Батуриной, практически единственной, сделано исключение: она приобрела дом в Китцбюэле на собственный имя.
Но первое интервью в Австрии для русского СМИ она проводила не в этом доме, а в собственном отеле, куда приехала вместе с мужем. Я договаривалась с Еленой Батуриной об этом интервью больше года с момента отставки Юрия Лужкова с поста главы горадминистрации. Просила об интервью с ней и до того в течение многих лет, в то время, когда он был всесильным мэром столицы. Но Елена Николаевна громадных интервью не давала.
Считаю это огромной неточностью. Если бы она это делала раньше, возможно, не появился бы тот миф, что на данный момент существует около ее имени.
Мы записывали интервью больше часа, а телевизионный сюжет, кроме того самый большой, продолжается пара мин. и неимеетвозможности передать все нюансы беседы. И мне захотелось поделиться отечественным беседой.
Об административном ресурсе
— какое количество бы Юрий Михайлович ни сказал о ваших бизнес-талантах, многие не верят, что вы смогли получить миллиарды без административной помощи со стороны главу госадминистрации города Москвы. Что вы отвечаете на это вашим критикам?
— Что такое административный ресурс главу госадминистрации города Москвы? В большинстве случаев, это муниципальные заказы. Ну, в случае если у меня их не было, этих городских заказов, в количестве тех работ, каковые мы делали, в чем может состоять административный ресурс главы горадминистрации?
Ну, возможно, лишь в том, что меня не кошмарили какие-то фискальные органы, налоговая администрация, пожарные и другие. В случае если меня желают обвинить в том, что я трудилась так, как должен был трудиться любой, это смешно. Возможно, тогда все должны были трудиться так, как я. Другими словами тогда не меня за это нужно ругать, а остальных поднимать до этого уровня.
— Но в случае если вас не кошмарят сотрудники налоговой администрации, силовики и все остальные, это уже огромная преференция. Не говоря уже о вторых больших заказах. Тяжело стать чуть ли не монополистом на сложнейшем строительном рынке столицы без чьей бы то ни было помощи.
— О отечественном монополизме на строительном рынке Москвы: мы не первые, не вторые а также не третьи. Отечественные количества достаточно скромные. Это самую малость раздуто прессой.
Но несложнее верить в административный ресурс, это очень многое растолковывает. Вместо того дабы попытаться сделать это самому.
— А с чего вы начинали?
— С кооператива, что во второй половине 80-ых годов XX века занимался всем, чем ни попадя. В какой-то момент мы кроме того занимались и софтом, брали компьютер, снабжали его программным продуктом и реализовывали. Так получали первые деньги.
— А в то время, когда показались эти известные пластиковые стульчики, каковые вы позже стали поставлять на стадионы?
— Ну, это отечественная гордость. В действительности нам удалось в два с половиной раза опустить цену на конкурсе, что проводило АО Лужники, и следующие за нами были итальянцы — у них цена была в два с половиной раза выше. Другими словами если бы мы не принимали участие, то АО Лужники заплатило бы в два с половиной раза больше, чем заплатило нам.
— А позже уже появилось строительство, большие инвестиционные проекты. Рост бизнеса замечательный…
— Ну, как сообщить, за 20 с лишним лет громадных скачков-то и не было, в случае если взглянуть год за годом. Достаточно ровно все шло.
— Так как вы имели возможность, как другие госслужащие, записать собственный бизнес на кого-нибудь из родственников…
— Бизнес, что записан на родственника и которым занимаются исподтишка, это не бизнес, а коррупция. Возможно, как раз исходя из этого меня так и не обожают. По причине того, что это именно символ того, что имеется люди, каковые этим занимаются честно. Грубо говоря, по окончании продажи Интеко у меня появились первые деньги. До этого у меня были все время лишь долги.
По причине того, что чем масштабнее бизнес, чем масштабнее проект, тем больше денег на его реализацию нужно.
— Но вы осознавали, что вашим бизнесом, к тому же очень успешным, вы имеете возможность подставить вашего мужа-политика?
— Возможно, мы с ним идеалисты, но нам казалось: в случае если это так открыто, что это возможно проверить, нам нельзя предъявить претензии. Выяснилось, возможно.
О честности бизнеса
— Издание Forbes именовал вас самой богатой дамой в Российской Федерации. Вы согласны с теми оценками, каковые были озвучены? Начиналось все, по-моему, с двух млд дол, а позже стало четыре…
— Ну, возможно, было и больше. В то время, когда проектов было больше. В то время, когда мы обладали акциями и Газпрома, и Сберегательного банка.
— на данный момент у вас большое количество активов осталось в Российской Федерации?
— Нет.
— Вас вынудили выйти из русского бизнеса?
— Нет-нет. Не вынудили, легко я осознавала, что мне не дают его развивать. Ну, для чего бизнес портить?
За ним люди стоят.
— Вы его реализовали?
— Да.
— Это было цивилизованно?
— Да, это правда. Многим это не пришлось по нраву, но однако да, я считаю, что мы его реализовали в тот момент по рыночной цене.
— Другими словами это не было похоже на разгром империи Ходорковского? С вами мягче обошлись.
— Полностью, я согласна.
— А из-за чего, как вы думаете?
— Может, время второе.
— Кстати, а как вы относитесь к Ходорковскому?
— Ходорковского я знаю весьма в далеком прошлом, с 1987 года. Так произошло, что, в то время, когда он трудился в комсомоле, они создавали первые научные кооперативы, и я помогала им организовывать эти кооперативы. По причине того, что трудилась в комиссии исполнительного комитета именно по организации кооперативов. Так что с Мишей мы знакомы в далеком прошлом. Но в то время, когда он стал великим, мы с ним не общались. Подмечал он меня, лишь в то время, когда видел Юрия Михайловича. Все это останется на его совести.
За что он арестован, не знаю. Версия, выдвинутая следствием, мне думается самую малость нелепой, по причине того, что такие количества нефти своровать в Российской Федерации, мне думается, нереально. Тем более что у нас вся нефть транспортируется через национальную совокупность.
— Многие вычисляют, Ходорковский сел за то, что делали и все остальные.
— Ну, я не могу заявить, что трудились все одинаково. У нас ни при каких обстоятельствах не было офшоров, к примеру. По большому счету не было. Другими словами у нас офшоры показались лишь сейчас. Да и то по обстоятельству достаточно тривиальной. В то время, когда мы пришли в западные банки в 2006 году с предложением профинансировать в том месте отечественные проекты, нам сообщили необычную вещь: что они не смогут профинансировать русского компанию.
По причине того, что законодательство таково, что при невозврата кредита взять его назад с российской компании фактически нереально. Что это возможно сделать лишь через офшор. В принципе не так много необходимо было переделать в законодательстве, дабы эту схему поменять, но на это, действительно, никто не отправился.
— Большой бизнес в Российской Федерации может проявлять политическую самостоятельность либо это страшно?
— Нет. Это нереально потому, что большие активы неизменно связаны с страной. Исходя из этого проявление самостоятельности, не согласованной политики угрожает легко утратой большого бизнеса.
— Возможно в Российской Федерации выстроить большой бизнес по-честному?
— Возможно.
— А вы откаты платили?
— Нет. Взятки давала. Откаты не платила.
— А взятки в каком масштабе?
— Ну, в различном масштабе и в различные органы.
— Другими словами супруга главы горадминистрации приносит взятку…
— Мне думается, тут забавней, что ее брали. Не то, что я ее платила, в противном случае, что ее брали…
— Ну да, супруга мера приносит взятку какому-то госслужащему, силовику, сотруднику налоговой администрации и ее берут?
— Да, брали, как у всех остальных. Принцип весьма простой. Мало ли, что она супруга главы горадминистрации. Что я, собственный терять обязан?
Все, что надеялось, все платила.
О выборах
— Вы на данный момент смотрите на происходящее в Российской Федерации со стороны. Подмечаете трансформации?
— Мне думается, значительнее стало разделение в это же время, что происходит, и что об этом говорят. Возможно, самый показательно это было, в то время, когда проходили репортажи о митингах в Москве. Другими словами цифры именуются одни, настоящая обстановка вторая.
— Многие очень состоятельные и очень знаменитости пришли на митинги протеста по окончании выборов. Если бы вы были в Москве, вы пошли бы?
— При условии, что Лужков уже не есть главой госадминистрации города Москвы, само собой разумеется, отправилась бы.
— Из-за чего?
— Возможно, как и всех остальных, меня бы обидело такое неприятие моего мнения. Так как люди пришли на митинги вследствие того что заметили, как их обманывали. В то время, когда ты приходишь, голосуешь, около все голосуют одним образом, а позже появляются совсем иные результаты, это оскорбительно.
— Ваш супруг был одним из основателей Единой России. Вы так как точно сами раньше голосовали за Единую Россию?
— Само собой разумеется. А вы разве не знали, что постоянно отслеживали, как голосовали госслужащие? Неизменно это было.
— А как это возможно отследить?
— Не знаю, спросите тех, кто отслеживал.
— Закрытое голосование вообще-то в кабинке.
— Всегда было известно, кто как проголосовал на выборах. Исходя из этого да, голосовала за Единую Россию.
— Но голосовали лишь вследствие того что опасались, что у мужа смогут быть неприятности либо, что именуется, по велению души?
— Да в случае если честно, по безразличию. Я думаю, многие так голосовали. Чего, кстати, не произошло в последний раз.
— А на данный момент как проголосовали?
— Да я на данный момент и не отправилась голосовать, также по безразличию.
— А как же гражданская позиция?
— Гражданская позиция? Гражданская позиция серьёзна, и я не считаю, что поступила верно, но и лукавить, говоря, что я ее выполнила, мне также не хочется. Но однако было так, как было, я не голосовала.
О жизни по окончании власти
— Вы продолжительно были на самом верху, на данный момент у вас остались деньги и, непременно, влияние, но ушла власть. Сознание изменяется?
— Да мне думается, я всегда была самую малость дистанцирована от власти. Я не весьма обожала все эти внешние антуражи власти. Меня они тяготили. Я бы лучше занималась бизнесом.
В случае если сказать о власти в собственной компании, то мне ее хватало. И я пологаю, что президент любой большой компании чувствует себя достаточно властным человеком. Для этого не необходимы были еще антуражи жены главы горадминистрации. А публичность, она мне в неспециализированном-то постоянно претила, в случае если честно.
Исходя из этого заявить, что я ощущаю какой-то недочёт нимба и властности небожителя — этого нет.
— А вы наблюдали фильмы про себя? Дорогая Елена Николаевна и другие.
— Все в письменном виде, пресс-секретарь готовил дайджесты. Мне думается, это менее болезненно, чем наблюдать вживую.
— Имеется какая-то правда в бессчётных обвинениях в ваш адрес?
— Ну, они же бездоказательные. Никто же не удосужился забрать и проверить, так либо не так в действительности. Не смотря на то, что это сделать весьма легко. Не требуется каких-то расследований проводить. Иди в мэрию и взгляни, а были эти преференции либо не были. Это же все оформляется распоряжениями, распоряжениями.
Это же не из воздуха берется.
— Публичное вывод для вас принципиально важно либо вы, что именуется, плевать желали и делаете собственный дело дальше?
— Возможно, где-то посередине между плевать желала и принципиально важно. По причине того, что нереально от этого дистанцироваться, но, в случае если обращать все время внимание на публичное вывод, ты ничего не сделаешь. Такая здравая позиция.
— Вы много лет были полностью закрытым, непубличным человеком. на данный момент вы дали согласие на это интервью. Из-за чего?
— Честно скажу. Меня попросил дать вам интервью супруг. Если бы не он, возможно, оно бы не произошло.
