Дмитрий ливанов: критика повышает интерес к тому, что нужно сделать

Автор: ·

Дмитрий ливанов: критика повышает интерес к тому, что нужно сделать

науки и Министр образования Дмитрий Ливанов стал самой обсуждаемой фигурой последнего времени. Около него столько острых ситуаций и скандалов, что так и хочется поинтересоваться у министра, а для чего вам все это нужно? На данный вопрос министр ответил участнику Президиума Ассоциации юристов России Михаилу Барщевскому в интервью Русском газете.

— Дмитрий Викторович, на вас в далеком прошлом идут наезды со всех сторон. С моей точки зрения, по причине того, что вы начали вправду что-то поменять. Какие конкретно обстоятельства видите вы, что стали столь нелюбимым весьма многими и практически в один момент?

— Я считаю, что чем больше точек зрения высказывается по поводу обстановки в науке и образовании, тем лучше. Чем больше людей вовлечено в дискуссию, тем больше шансов у нас консолидировать силы и поменять обстановку к лучшему. Кстати, я приобретаю не только критические отзывы, но и большое количество одобрительных.

Но, в целом, как раз критика повышает интерес и к тому, что происходит, и к тому, что необходимо сделать, исходя из этого я считаю ее очень хорошим моментом.

— Но, на мой взор, вы допустили одну громадную тактическую неточность — стали бороться за перемены в Академии наук и, в один момент, в высшей школе. Не вернее ли было забрать в союзники одних против вторых, а позже, взяв верх, поменять союзника?

— Каждые, кроме того мало большие трансформации в таких, по-хорошему консервативных совокупностях, как высшее образование либо совокупность фундаментальных изучений, требуют долгого времени. Эти проекты вычислены на пара лет, а возможно, и десятилетие. Исходя из этого осуществлять их последовательно нереально потому, что временной ресурс весьма ограничен, мы не можем 10 лет заниматься одним, а позже еще 5 — вторым.

Я считаю, уж в случае если трансформации назрели, их нужно проводить максимально скоро. Однако каждые шаги должны быть обдуманными и преследовать определенные публично значимые цели. У нас нет жажды что-то поменять для самих трансформаций.

В случае если что-то действенно трудится, не нужно это трогать. Но бессмысленно улучшать паровоз, в то время, когда всю землю летает на самолетах. В случае если те либо иные управленческие механизмы либо университеты сейчас не трудятся на современном уровне, их предстоит поменять либо заменить.

И чем стремительнее мы это сделаем, тем ощутимее будет публично значимый эффект, что эти трансформации принесут.

— На целый СССР было 52 института, каковые готовили юристов. Мне легко весьма интересно, вы понимаете, сколько в Российской Федерации институтов выдают дипломы юристов?

— Правильную цифру на данный момент не помню, но, думаю, более 500 точно имеют лицензию.

— Практически 1500! В одной Москве больше 100. Мы с вами понимаем, что это профанация?

— Да.

— Я пологаю, что, к сожалению, и в сельском хозяйстве, опасаюсь, и в медицине, уж в экономике совершенно верно, обстановка не лучше. Не думаете ли вы предпринять некие радикальные меры, в противном случае не так долго осталось ждать мы станем страной 100-процентного высшего образования, без хорошего образования в принципе?

— Как глава минобразования, я считаю, чем больше у нас прекрасно образованных людей, тем лучше. Но, вправду, частенько за внешней оболочкой отсутствует содержание. В этом смысле большая часть отечественного высшего образования — это псевдообразование, многие институты занимаются имитацией образовательной деятельности.

Исходя из этого отечественная главная задача — не проводить каких-то глубоких структурных реформ, а просто вернуть исходный суть несложным понятиям. Тот суть, к которому мы все привыкли 20, 30, 40 лет назад, но за последнее десятилетие подзабыли. Университет — это место, где студенты становятся специалистами, а диплом — это лишь факт подтверждения большого уровня профессионализма.

Учитель в институте — человек, имеющий настоящие научные либо практические успехи в той дисциплине, которую преподает студентам. Студенты приходят в высшее учебное заведение чтобы в том месте напряженно трудиться, а не заниматься непринужденной социализацией. А человек, имеющий ученую степень, это тот, кто занимался изучениями и взял научные результаты, высоко оцененные его сотрудниками.

Исходя из этого, по существу, у нас на данный момент происходят не трансформации, а возврат к исходным смыслам, каковые мы, увы, во многом потеряли.

У нас случилась их девальвация.

— Вы были ректором громадного института. И, как я осознаю, ваша заработная плат была намного больше, чем заработная плат министра. Для чего вам эта нервотрепка?

— Во-первых, заработная плат была в полной мере сопоставима. У ректора имеется оклад, что устанавливается министерством, и он рассчитывается исходя из определенных соотношений, а также учитывается средняя зарплата учителей этого института. Помимо этого, ректор в праве согласно решению Ученого совета установить себе каждые дополнительные виды выплат. Я этим правом не пользовался. А во-вторых, уже отвечая на вопрос, сообщу — я не привык останавливаться перед трудностями.

Я замечательно осознавал годом ранее, что это будет очень непростым для меня приключением, в особенности с учетом моего характера, темперамента и выработанного стиля работы. Я по большому счету не считаю себя государственным служащим и исходя из этого никак не дорожу этим статусом. Но я ощущал, что у меня большое количество сил и имеется познание многих неприятностей, каковые стоят перед нами.

К тому же, считаю, что верно иногда поменять место работы и иногда затевать какие-то новые проекты.

— Сообщите честно, в то время, когда вся эта катавасия встала и на вас наехали 4 фракции Государственной думы, как супруга к этому отнеслась?

— Для меня неизменно, чем бы я ни занимался, было принципиально важно вывод людей и коллег, окружающих меня. Но намного более принципиально важно для меня вывод самых родных, в особенности семьи. Со стороны собственных родных я приобретал и приобретаю огромную помощь.

— Что происходит с кандидатскими и докторскими? Что вы планируете делать, в то время, когда выявляется явный плагиат? Либо поболтали и все, дипломы отзывать не будут?

— Я против того, дабы в массовом порядке заниматься проверкой диссертаций, каковые защищались 10 лет либо кроме того годом ранее. Да, в последние десятилетия опытные стандарты в области науки, к сожалению, были очень сильно пониженными.

Но нам на данный момент необходимо не заниматься поиском научной шпаны, псевдоученых, не имеющих к опытной науке никакого отношения, не проводивших ни при каких обстоятельствах в собственной жизни научных изучений и самостоятельно не только не писавших собственных работ, но кроме того, иногда, их не просматривавших — с этим, к сожалению, нужно будет смириться как с уже свершившимся фактом. Нам принципиально важно трудиться над восстановлением высоких престижа и стандартов научной деятельности.

И главную роль, само собой разумеется, в этом должно играться не минобразования, а само опытное сообщество. Но мы замечательно понимаем, что в нынешней обстановке не можем полностью уповать на опытную честь, готовность и самосознание к самоочищению этого сообщества, исходя из этого нам придется еще в течение какого-либо времени использовать достаточно твёрдые административные рычаги. И данный период, вправду, будет больным, но мы его в обязательном порядке должны пережить.

— Как лично вы относитесь к преподаванию баз религии в школе?

— Как к опыту. У меня до тех пор пока нет оснований вычислять его успешным либо неудачным. Опыт начался в осеннюю пору прошлого года. Нужно проанализировать его результаты.

Необходимо оценить учебные и внеучебные эффекты, которые связаны с этим предметом, а позже обсудить обстановку и принять решение относительно того, куда двигаться дальше.

— У меня и людей моего круга, как неверующих, так и верующих, представителей различных конфессий, однообразная точка зрения: в случае если будет преподаваться История мировых религий, другими словами культурологический предмет, все за. По причине того, что это общеобразовательный предмет, показывающий, что все мы братья, а все религии, в общем, имеют один корень. Без для того чтобы предмета весьма тяжело осознавать солидную часть культурного наследия человечества.

Но все категорически против разделения школьников на группы по конфессиям. Это Россию, непременно. Вас не пугает идея, что политические последствия этого предмета через десятилетие могут быть катастрофическими?

— На введение в школе предмета Базы религиозных светской этики и культур был определенный публичный запрос. Желаю обратить внимание, что данный предмет предполагает ученика и свободу выбора, и его своих родителей. Выбор возможно осуществлен между культурологическими базами мировых религий, культурологическими базами одной из четырех главных религий, действующих в России либо базами светской этики.

В случае если нам удастся сохранить императив свободы выбора, я не пологаю, что нас в следствии изучения этого курса в школе ожидают значительные неприятности.

— Я осознал, что вы не являетесь истово верующим человеком. Наряду с этим лет пять назад вы совершили один, что именуется, богоугодный поступок, забрав мальчика из детского дома. Чем вы руководствовались?

— Это личная тема и я бы не желал об этом сказать. Но желаю обратить внимание на два события. Первое, мне думается, прекрасно, что на данный момент тема сиротства деятельно обсуждается, и чем больше мы будем об этом сказать, тем лучше, потому, что сиротство, в основном социальное, у нас имеет масштабы совсем не соответствующие представлениям о цивилизованном обществе.

И второе, давая ребенку, у которого нет своих родителей, семью, любой человек делает хорошее дело, в первую очередь не для этого ребенка, а для себя и собственной семьи. Как раз таковой вывод я сделал из собственной истории.

— В то время, когда в СССР приличная заработная плат была 130 рублей, завкафедрой, профессорприобретал 550, а просто профессор , доктор наук — 450-500. Сейчас ставка доктора наук — 16 тысяч рублей. Я профессор , доктор наук.

Мне захочется преподавать за 16 тысяч?

— Я практически 20 лет преподавал и замечательно знаю, сколько приобретал доктор наук в 90-е годы и какое количество он приобретает на данный момент. Эта совокупность унизительна и совсем неадекватна публичным ожиданиям, каковые люди связывают и с деятельностью представителей интеллектуальной элиты страны, и с эффектами от высшего образования как университета становления профессионализма. У нас большое количество людей с высшим образованием, но у нас мало специалистов.

И какую область деятельности ни забери: авиацию, космос, сельское хозяйство, добычу угля либо информационные разработки, везде не достаточно грамотных квалифицированных специалистов. Это и имеется итог той девальвации, о которой я сказал. Она случилась не только в материальном обеспечении, но и в содержании, она случилась фактически во всех качествах данной деятельности.

К сожалению, по окончании 15 лет происходившей в высшем образовании деградации, возвратиться рывком в обычное состояние и вернуть конкурентоспособность и высокий уровень качества нереально. Но мы в обязательном порядке неспешно и последовательно будем это делать.

— А вы уверены, что рывок неосуществим? К примеру, я в полной мере допускаю, Указ президента о тотальной переаттестации институтов. Вот и рывок. Да, крику хватит, многие будут не рады, но по окончании года нервотрепки у нас покажется маленькое количество институтов, каковые мы с вами не забываем по советским временам.

Они смогут оставлять у себя лишь лучших учителей, предлагая им хорошую заработную плат, а диплом о высшем образовании снова станет респектабельным. В то время, когда организм болен, нужна операция, а не примочки и теплые ванночки.

— У меня менее радикальный взор. Я считаю, что в отечественной ситуации вероятно и терапевтическое лечение, не обязательно использовать хирургию, не смотря на то, что где-то без нее не обойтись. Но, само собой разумеется, это лечение должно быть активным, оно должно интенсивно поменять обстановку. Думаю, мы можем за пара, возможно, за 5 лет, радикально оздоровить обстановку. Так как самое серьёзное в образовании это — не строения, не оборудование, самое основное — это люди.

А восстановление людской потенциала это продолжительная история.

Мы должны отдавать себе отчет, что в отечественном высшем образовании и в отечественной науке последние 20 лет, за исключением, может, последних трех-четырех, происходила негативная селекция — за весьма редким исключением оставались не сильный. Исходя из этого нам необходимо не просто разделить институты на нехорошие и хорошие, нам необходимо вернуть в отечественные институты интеллектуалов, каковые ушли или в другие сферы деятельности, или уехали за границу и сделать работу в науке и высшем образовании привлекательным карьерным треком для самых гениальных парней. Сейчас кроме того в хороших русских университетах отсутствует нужное количество высококлассной профессуры, критическая масса, талантливая обеспечить тот интеллектуальный уровень, интеллектуальный накал, что нужен для воспроизводства национальной элиты.

— Закон Об образовании в Российской Федерации содействует достижению тех целей, каковые вы на данный момент обозначили?

— Он формирует нужные законодательные предпосылки для перемещения вперед.

Продолжение беседы с Дмитрием Ливановым просматривайте в сегодняшнем выпуске РГ — семь дней.

науки и Министр образования Дмитрий Ливанов уходит в отставку.


Темы которые будут Вам интересны:

Метки:

Читайте также: