Шимпанзе как политики
У шимпанзе, как и у человека, статус зависит более чем от грубой силы и амбиций. Правильно, что процесс восхождения альфы на вершину практически в любое время влечёт битьё нижестоящих, по крайней мере, в один раз. Новый альфа, по окончании восхождения может выработать привычку укрощать собственного предшественника и всех других субъектов; он пробегает по колонии, стуча по земле, строго глядя на последовательности мартышек, каковые кланяясь, подтверждают его превосходство.
Наряду с этим он может хлопнуть одного либо двух из них просто так, для порядку. Но с целью достижения и удержания господства довольно часто требуется стратегический здравый суть.
самый известный пример статуса, достигнутого умом, любезно предоставил нам Майк, один из шимпанзе, изученных Джейн Гудалл в Африке. Майк, совсем не громадный самец, понял, что в случае если бежать к вышестоящим шимпанзе, звучно двигая безлюдные канистры из-под керосина в их направлении, то возможно заслужить их почтение. Гудалл пишет: «Время от времени Майк выполнял данный номер до четырёх раз подряд, пока его соперники не приступили к груммингу его ещё раз, перед тем как он „заряжал“ их.
В то время, когда он, в конечном итоге, останавливался (довольно часто совершенно верно в том месте, где сидели другие самцы), они время от времени возвращались и покорными жестами начинали вычёсывать Майка… Майк предпринял определённые упрочнения, дабы применять другие человеческие предметы и увеличить собственные демонстрации — стулья, столы, коробки, треноги, всё, что было доступно. Мы, в конечном счёте, сумели обеспечить его всеми такими вещами».
Своеобразный гений Майка не особенно обычен, и не может быть всецело применим к эволюции человека. У шимпанзе простым при достижении статуса применением ума есть не технологическое колдовство, но социальная сообразительность — манипуляция взаимно-альтруистической преданностью в пользу личных заинтересованностей — Макиавеллизм. Бессовестность, несложнее говоря.
В итоге, шимпанзе, как и люди, редко лидируют в одиночку. Вызывающе большие сомнения, дабы альфа имел возможность бы господствовать над группой мартышек, многие из которых — очень честолюбивые юные самцы, без источника регулярной помощи. Помощь может осуществлять, в основном, единственный сильный субдоминант, что оказывает помощь альфе держать претендентов в узде, за что он приобретает покровительство типа доступа к овулирующим самкам.
Кроме этого помощь может исходить из родных взаимоотношений с главной самкой; она пользуется защитой альфы и, быть может, в ответ приобретает повышенную заботу о ней и её детёнышах. Помощь может иметь более сложные и широкие формы.
Лучшей иллюстрацией подвижности власти у шимпанзе и сопутствующей этому эмоциональной и познавательной сложности шимпанзе есть обрисованная приматологом Францем де Ваалом практически мыльная опера, отчёт о жизни среди шимпанзе, поселённых на двухакровом острове в зоопарке голландского города Арнхема. Кое-какие находят книгу Ваала, под тем же заглавием — «Шимпанзе как политики», спорной. Они считают, что он чрезмерно легко приписывает шимпанзе практически человеческий темперамент.
Но нереально отрицать, что эта книга неповторима в её поминутно детальном отчёте о жизни среди мартышек. Я перескажу рассказ так, как делает сам де Баал, с сохранением его увлекательного антропоморфического тона; мы разглядим неприятности интерпретации позднее.
Ероен, ведущий персонаж в драме, прекрасно осознавал зыбкость власти. Борясь за позицию альфы, он надеялся на преданность разных самок, в особенности Мамы, высоковлиятельной мартышки, занимавшей господствующую нишу в женской иерархии в течении всего рассказа Ваала. Как раз к самкам обращался за помощью Ероен, в то время, когда его статус оспаривал более юный и сильный Луит.
Напор Луита неуклонно увеличивался. Сперва это было половое сношение с самкой вблизи овуляции, возмутительно произведённое на виду у ревнивого и стяжательного (как и все альфы) Ероена; после этого последовал последовательность агрессивных угроз и демонстраций, нацеленных на Ероена; и, наконец, случилось физическое наступление: Луит спустился на Ероена с дерева, ударил его и убежал. К такому обращению альфа-самцы не привыкли.
Ероен закричал.
После этого он перебежал к группе шимпанзе, в основном самок, обнял каждую и, объединив этим собственные стратегические связи, повёл их к Луиту. Ероен и компания загнали Луита в угол, он утратил самообладание и закатил истерику. Первое сражение он проиграл.
Казалось, Ероен чувствовал заблаговременно, что данный вызов подготавливался. Отчеты Де Ваала показывали, что за много дней до первого откровенного вызова Луита Ероен израсходовал более чем удвоенное время на дружественные контакты со взрослыми самками. Политические деятели также довольно часто целуют детей перед выборами.
К сожалению, для бедного Ероена эта победа была мимолетной. Луит начал разрушать основную коалицию. В течение нескольких недель он наказал приверженцев Ероена. В то время, когда он видел самку, вычёсывающую Ероена, он приближался к паре, угрожал либо практически нападал на самку, время от времени прыгая вверх-вниз рядом с ней. Но позднее Луита возможно было подметить за груммингом той же самой самки либо играющим с её детьми, пока её не было с Ероеном.
Самки взяли сигнал.
Быть может, если бы Ероен защищал собственных союзников получше, он имел возможность бы оставаться в статусе альфы. Но данный выход был рискован из-за альянса между Луитом и молодым самцом по имени Никки. Никки сопровождал Луита, в то время, когда тот преследовал самок, время от времени самостоятельно давая им крепкий шлепок.
Их сотрудничество было естественным: Никки, лишь входящий во взрослую судьбу, боролся за установление господства над всеми самками — обряд инициации молодого самца шимпанзе — и его альянс с Луитом упростил его задачу. Позднее, по окончании некоторых колебаний, Луит предоставил Никки дополнительный стимул в виде особенных сексуальных привилегий.
Изолировав Ероена, Луит смог уже восходить к рангу альфы. Восхождение прошло через пара малоизвестных враждебных столкновений, пока Ероен, наконец, не подтверждал смирение и покорно приветствовал Луита.
Луит продемонстрировал себя умным и зрелым фаворитом. Под его управлением жизнь была спокойной и честной. В то время, когда два шимпанзе дрались, он поднимался между ними и нормально собственной властью прекращал столкновение, без запугивания либо благоволения. И в то время, когда он принимал сторону одной воюющей стороны, это почти всегда была сторона проигравшая. Эту схему поведения — помощь угнетённого — мы на данный момент именуем популизмом.
К нему прибегал кроме этого и Ероен. Было видно, что популизм особенно впечатлял самок; будучи менее самцов озабоченными отстаиванием статуса, они как бы присуждали премию за социальную стабильность. Луит имел возможность сейчас рассчитывать на их помощь.
Продолжительно ли, кратко ли, но популизма на долгое время не хватило. Луит сталкивался , с одной стороны, со стойкой любовью Ероена к власти (и, быть может, с его некоей вялой неприязнью, не смотря на то, что по окончании поражения Ероена оба умышленно примирились и деятельно занимались обоюдным груммингом); иначе — с заметными амбициями Никки. Луит, должно быть, отыскал последнего большей угрозой, потому, что очевидно искал альянса с Ероеном, тем самым вытесняя Никки из круга фаворитов.
Но Ероен, по-видимому, опытный его главное место в равновесии сил, подбодрил скромного союзника, и они заиграли друг против друга. Наконец, он переместил собственный вес на сторону Никки, и в альянсе с ним свалил Луита. Статус альфы взял Никки, но Ероен продолжил играться его карты так умело, что в течение следующего года он, а не Никки, лидировал среди всех самцов в сексуальной активности.
Де Баал счёл Никки «номинальной альфой», а Ероена — властителем за троном.
История имеет страшный эпилог. По окончании того, как книга Де Ваала была издана, Никки и Ероен были низложены. Но они стремилиськ их неспециализированной цели — свергнуть Луита и вернуть совместный верховный статус. в один раз ночью, на протяжении ожесточённой борьбы, они смертельно ранили Луита (и в этом имеется кроме того чуточку дарвинистской символики), оторвав его яички.
Де Баал мало сомневался, на ком из двух подозреваемых убийц лежит громадная вина. Он позднее увидел, что «Никки, что моложе на десять лет, очевидно лишь заложник в играх Ероена». «Я боролся с этим моральным суждением, но сейчас я не могу не наблюдать на Ероена, как на убийцу».
www.e-reading.co.uk/chapter.php/84204/83/Raiit_-_Moral?noe_zhivotnoe.html